Памяти Василия Галюдкина
«Птичий человек» – назвала его моя жена после того как Вася в первый раз провел несколько часов на нашей ярославской кухне. Помните, у Тарковского: говорили, что в обличье у поэта нечто птичье? Это о Мандельштаме. Но «птица», каким виделся поэт-мученик современникам, и «птичий человек» - не совсем одно и то же. Да и много ли общего у Галюдкина с Мандельштамом? Сами собой напрашиваются параллели с Есениным и крестьянскими поэтами, с Рубцовым – именно в русле этой традиции и жил – не только писал, но и жил – Галюдкин; и его стихи, и его жизнь – раскрытие того же мифа о русском поэте из глубинки, непременно пьющем и неблагополучном, заканчивающим, как правило, трагически. Но вот что любопытно: заносчивый Мандельштам, тосковавший по мировой культуре и презиравший литературный официоз, называвший его не иначе как мразью, дружил с очень немногими и среди этих очень немногих был ученик Есенина Сергей Клычков. Последний как-то заметил: «Мозги у вас, Осип Эмильевич, все-таки еврейские». Мандельштам согласился: «Да, но стихи – русские». И Клычков это с радостью подтвердил.
С тобой
Когда с тобой я встретился случайно,
Смял сигареты, перестал курить,
Заглаживал морщины кремом тайно,
Добрей и чище стал я, может быть!
Я голубей подкармливал крупой.
Я чаще причащался в Божьем храме.
И пить бы бросил я, живя с тобой,
Дыша твоей любовью и стихами!
На родине Ивана Сурикова
Что шумишь, качаясь. Тонкая рябина...
Я ли в поле да не травушка была...
И. 3. Суриков
Страшный мы прожили век:
Треск пулеметов, тачанки,
Эдик Багрицкий, Алтаузен Джек,
Рясы монахов пошли на портянки...
...Скурвились, брат мой, потомки.
Травушку скомкал асфальт.
К дубу рябинушке тонкой
Не перебраться, а жаль!
Церковные своды. Собор пятиглавый.
Церковные своды. Собор пятиглавый.
Кто я в этом мире? Я — странник с сумой.
Я жить не могу за фабричной заставой:
Мне дышится легче под крышей святой!
Пусть сталь закаляется, домна дымится,
Котельный угaр — не Отечества дым!
Я жив, потому что поют в рощах птицы.
Я жив, потому что я Богом храним.
Одиночество
Членство мне предлагали различные партии. От мирской суеты уберег меня Бог!
Я теперь реже с вами общаюсь, собратья,
Чтоб звучал в тишине мой трагический слог.
О немытой России поведал мне Лермонтов.
Бич пастушеский Пушкин стадам завещал.
В дни великих торжеств утешался я вермутом,
Равнодушно смотрел на парад и на бал.
Я люблю этот город: собор православный...
Я люблю этот город: собор православный,
Монастырские башни, часовни, река!
Мне не нравится тут лишь на площади главной
Вознесенная в русское небо рука...
Не люблю я гранитные хищные брови,
Уголовный отлив его каменных глаз:
Это тот, кто залил все Отечество кровью,
Породил беспощадный безжалостный класс!