Не надо «ля»

МЫСЛЬ ВСЛУХ. О ПАМЯТИ.

 9 Мая для меня день особенный. Этому меня учили и мой дед, и мой отец, и моя страна, которая называлась Советский Союз. С годами, пропустив через себя все книги о войне, прочитанные мною, все фильмы, увиденные мною, вытерев слезы, свои и чужие, я оставил для начала этого дня вот это стихотворение Михаила Светлова. Оно не пафосное, не яркое и даже не про эту, Отечественную, войну. Но в нём есть та глубина боли, те границы реальности, которые заставляют помнить.

 ДВОЕ

 Они улеглись у костра своего,

 Бессильно раскинув тела,

 И пуля, пройдя сквозь висок одного,

 В затылок другому вошла.

 Их руки, обнявшие пулемет,

 Который они стерегли,

 Ни вьюга, ни снег, превратившийся в лед,

 Никак оторвать не могли.

 Тогда к мертвецам подошел офицер

 И грубо их за руки взял,

 Он, взглядом своим проверяя прицел,

 Отдать пулемет приказал.

 Но мертвые лица не сводит испуг,

 И радость уснула на них...

 И холодно стало третьему вдруг

 От жуткого счастья двоих.

1924

 Что же это за "жуткое счастье" такое? Я разве что успеваю задать себе только этот вопрос, но отвечать на него не спешу. Проникать в эту поэтическую тайну не хочу. Потому что не желаю думать о смерти. Как не желаю думать, почему "мёртвые сраму не имут" или "смертью смерть поправ..."

 Ведь и сам Михаил Светлов в одном из своих стихотворений когда-то сказал: "...мне мёртвых нисколько не жаль! Пожалейте меня – мне ещё предстоит умереть."

 Да и не в жалости дело! А в том, что наше общее, "всехнее" человеческое сердце давно вопиёт, переполненное кровью и пеплом. И этот вопль – крик – звон – гром – и есть память... Для живых. Живым. Вот уже тридцать лет эта память живёт в сердце моей дочери. И полтора года – в сердце моей внучки...

 Сегодня, 28 апреля в 11.00 весь Израиль застыл на минуту, вспоминая всех погибших солдат. А через минуту, будто стряхнув с себя боль, кровь и пепел, все живые будут готовиться к завтрашнему празднику, дню Независимости.