Первые шаги на сцене
В последнее время я часто задумываюсь о своей прожитой жизни, о своём служении в театре. Очевидно, это первый признак того, что пора «собирать камни». Как это ни грустно… Грустить по этому поводу, это явное противоречие Православию. Но все мы немощны и грешны. И я не исключение.
Года два назад на форуме Кураева я вела тему «Лицедейство и Церковь». Тема была, скажу не гордясь, рейтинговая, порой очень скандальная, и продержалась довольно долго. Споры там были, доходящие до исступления. Ведь не секрет, как Церковь, особенно в более давние времена, относится к актёрству. В этой теме, я конечно, с пеной у рта, отстаивала позиции Театра, право на его существование. Ух, и жарко было в теме от этих дискуссий! Конечно, меня очень поддерживали в моём «правом деле». Одна очаровательная актриса из Архангельска, потом певица из Санкт-Петербурга, бывший актёр, да и просто люди, любящие и понимающие театр.
А вот сейчас думаю: а так ли уж не правы были мои оппоненты? Стоит ли закрывать глаза на тот негатив, который есть в театре и, который вряд ли куда - то денется в ближайшие годы. Разве театр в целом не разъедает, не вредит душе? Уж, мне ли, многие годы мучающейся хронической депрессией, этого не знать.
Это не только внутренняя, закулисная жизнь театра с её интригами, тщеславием, больным самолюбием, но даже само нахождение на сцене…Когда играешь большую роль, требующую от тебя все силы, душевные и физические, когда напряжение доходит до апогея, когда домой приползаешь, а потом долго «отходишь» от спектакля, когда внутри тебя всё трясётся от пережитого, разве это не вредоносно?! Конечно, есть миги счастья, когда посещает вдохновение, и играется легко, словно летишь на крыльях!
Эти моменты, миги (именно непродолжительные миги!) я воспринимаю, как то, что в это благословенное время, тебя посещает Бог… Но как же редко это бывает!
Да, талант, сам по себе, от Бога, в этом я убеждена твёрдо.
Но талант очень легко закопать ленью, уязвлённым самолюбием, собственной слабостью, неумением добиваться своего (я имею в виду, конечно, работу над ролью), несмирением перед неудачами, нежеланием «видеть» тебя режиссёрами, и т.д.
Можно много написать об этом. К сожалению, это большая часть внутренней театральной жизни…
Вот и думается мне: а стоило ли отдавать всю свою жизнь этому? Ведь я провинциальная актриса, не звезда крупного масштаба. Стоило ли? Что это дало моей душе?.. Вопрос остаётся открытым…
Н-да… Но мне, однако, надо вернуться назад, к тем годам, когда я начала делать свои первые шаги на сцене. Это целый этап жизни, это, как начинать писать с чистого листа.
Хочу напомнить, что мама была категорически против того, чтобы я стала актрисой. Они с папой в моём будущем видели меня художницей, и всё для этого делали.
И когда, меня взяли в труппу, во вспомогательный состав, мама почти смирилась, но умоляла меня, чтобы я поехала в Москву и поступила бы в театральный ВУЗ.
Вот тут она была абсолютно права! Впрочем, она всегда была права. Но разве мы, дети, когда - нибудь слушали своих родителей? Вот и я… Рвалась на сцену! Мне надо было играть, играть, играть!..
Вообщем, никуда я не поехала.
И тогда мама, будучи ещё и театральным педагогом, стала со мной заниматься. В первую очередь, речью. У меня были большие с этим проблемы. Во - первых, скороговорка, во - вторых, я из - за редких зубов (потом я эту проблему устранила) не выговаривала все «шипящие» и «свистящие» слоги, у меня был совершенно не поставлен голос, я говорила, так называемым, «белым» звуком.
Занималась я речью и голосом по три часа в день, так, что у меня отпадала челюсть от усталости. Года два ушло, чтобы избавиться от этих недостатков.
То - есть, я хочу сказать, что образование - то, благодаря маме, я получила, хоть и неофициальное. А параллельно - практика на сцене. Безусловно, я была многого лишена - прежде всего студенческого коллектива, а это очень много даёт будущему актёру.
После Михаила Борисовича Шнейдермана в театр пришёл новый главный режиссёр. Я уже заметила по жизни, что на смену яркой личности приходит либо серость, либо полная бездарь. Этот новый главный и вовсе был и ни - то, ни - сё. Вот, как - то так ухитрился!
Внешность у него была благообразная: седой, высокий, сильно в возрасте (тогда мне он казался просто стариком), ходил неторопливо, прихрамывая.
Волков фамилия его была. А вот имени - отчества убей, не помню! Работал он у нас недолго, года два. При нём мама сыграла только одну небольшую роль в спектакле «Егор Булычёв и др.» Горького, настоятельницу монастыря Меланию. Это был спектакль главного. Спектакль никакой, о нём и сказать нечего.
И оставался очередным режиссёром тот самый режиссёр, который меня и порекомендовал в театр. Помню, что фамилия его Ефремов, звали Сергей, а отчества не помню. Возможно, потому, что он был молодой. Такой длиннющий, худющий, с длинными ногами, и руками, и плешивенький уже. Хотя наши девицы почему - то по нему вздыхали. А одна и вовсе потом стала его официальной пассией (не женой, конечно). Ну, и соотвественно, играла во всех его спектаклях.
Думаю, что такое пристальное внимание со стороны молодых актрис к Ефремову связано было, скорее всего, с тем, что он был режиссёром. А все артистки, да и артисты мнят себя гениями, и все хотят играть сугубо главные роли.
О Ефремове все говорили, что он был талантлив, во всяком случае, мама говорила. Мне трудно судить, я видела только один его спектакль «Дом Бернарды Альбы» Гарсиа Лорка, где мама сыграла Бернарду Альбу.
Спектакль мне плохо запомнился. Возможно, я мало что тогда понимала в драматургии Лорки, но мне всё это показалось скучным. Да и зритель плохо ходил на этот спектакль.
Мама там выглядела очень впечатляюще, но и только.
Много лет спустя, а именно, совсем недавно, нынешний главный предложил мне эту пьесу. Я её прочла и была очень разочарована ролью самой Бернарды Альбы. То - есть сама пьеса сильная, но роль абсолютно функциональная, статичная, без всякого развития. Не думаю, что у мамы это была удача. Вряд ли она смогла в этой роли что - то изменить. Она так написана драматургом, что по - другому её не сыграть. Только, если бы ставил какой – нибудь выдающийся мастер можно было бы вскрыть какие – то глубины. Но такие мастера, особенно на периферии, большая редкость.
И был ещё очередной режиссёр Бондаренко Виктор Иванович, который в Ижевском театре проработал довольно много лет. «Звёзд с неба он не хватал», но был профессиональным и достаточно крепким режиссёром. Вот с ним - то мама и сыграла во второй раз «Материнское поле». Да и я много с ним работала. И, как мне помнится, он любил меня занимать в своих спектаклях.
В первый год работы я, в основном, выходила в массовке. Пока шли спектакли, я всё время торчала за кулисами возле сцены. Память тогда у меня была идеальной, поэтому многие женские роли я знала наизусть. Это мне потом пригодилось.
Как - то заболела актриса, играющая крошечный эпизод в «Егоре Булычёве» монашенки Таисии, и меня срочно ввели на эту роль. Я, конечно, была в диком волнении - ведь первая роль со словами. Хотя это были всего – навсего три короткие реплики, но всё – таки со словами!
Я очень серьёзно готовилась, гримировалась часа три. Эта монашенка по пьесе была старухой. Мне можно было бы её так и играть молодой, ничего бы от этого в пьесе не изменилось, но я себя всё равно пыталась превратить в старуху. Разрисовала своё лицо, якобы морщинами. На самом деле получилось очень смешно - на молодом лице эти «морщины» выглядели, как железные рельсы. Тогда я ещё не знала всех тайн гримировального искусства. Это потом уже, с учётом того, что я всегда неплохо рисовала, я выучилась гримироваться хорошо, и нынче преподаю студентам именно грим.
На сцену я вышла, сгорбившись, шаркая ногами. Наверно, это всё было уморительно, потому, что партнёры на сцене давились от смеха. Потом я заговорила, как мне казалось, громко и, якобы, скрипучим старушечьим голосом. Потом уже мама мне сказала, что меня вообще не было слышно! Какое расстройство! А я так старалась!
Потом пошли ещё вводы уже в готовые спектакли. То актрисы заболевали, то какие - то иные причины, но я стала поигрывать. Вот тогда мне и пригодилось то, что я знала многие роли наизусть.
А первая моя большая роль – это Иванушка в сказке Шварца «Два клёна». Ставил этот спектакль главный. Не знаю, как я там играла, но старалась очень! Ведь играть мальчика – это было не моё дело. Я высокая, правда, худенькая была, то есть, это не внешность травести. Но, очевидно, тогда в театре травести не было, вот мне и подвезло.
Ну, с этим главным работы над ролью не было никакой. Что - то мама помогала, что - то старшие товарищи подсказывали. Ну, вообщем, это была первая моя роль в театре, после чего меня уже перевели из вспом. состава в труппу.
Я очень смешливая была. Как то за кулисами, во время репетиции, я девчонкам актрисам показывала макаку, обезьянку. Она прыскали, хохотали, поскольку это у меня получалось хорошо.
А актриса, играющая мать Иванушки, Василису, в это время была на сцене. А надо сказать, что она была типичной еврейкой, с ярко – выраженной еврейской внешностью и такой же речью. Правда, с юмором у неё было плохо, что для еврейки не типично.
Пока я за кулисами гримасничала, она остановила репетицию и заорала: «Шо ж это таки такое! Какая - то мэрзавка мине изображает!» Мы так и покатились от смеха! Почему – то она решила, что макака похожа на неё!
Ну вот, первый почин был сделан. Дальше опять было множество мелких ролей, вводов, что, вообщем, для меня, как начинающей актрисы, было очень даже неплохо. Это была - школа, которой мне не хватало.
И с помощью моей учёбы с мамой и тем, что я была плотно занята, я потихоньку занимала свою нишу в театре.
Я любила наблюдать за тем, как работают другие актёры и актрисы. Я многому у них училась. Даже у тех, у которых, казалось, и не надо было бы учиться. Но даже чья – то плохая работа – это тоже школа.
Была одна актриса – типичный пример, как не надо играть. И, несмотря на то, что эта О.Н. была в театре главной героиней, она была ярким воплощением фальши не только на сцене, но и в жизни. С ней был у нас с мамой связан определённый период жизни. Так уж, случилось, что какое – то короткое время, мама с ней почему - то дружила. Но об этом в следующей главе…