ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ (ОКОНЧАНИЕ)
Я прожил ни много ни мало
Счастливых и сумрачных лет.
Я фильм досмотрю до начала
И выйду из зала на свет...
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
Сцена первая.
(В доме Анны. Суета, крики, волнение. Дочь готовится к выпускному балу.
А мама, как и все мамы в такой день, не верит, что её дочь такая взрослая уже.)
Анна. ...Я вовсе не хочу быть на этом вечере самой-самой... Вот честно, мама! Ни чуточки не волнуюсь... Боже, какое уродливое платье! В нём я похожа на шоколадную конфету в блестящем фантике...
Мама. Ты ведь сама его выбирала, а потом несколько дней доводила до ума. По-моему, лучше и не придумать. Роскошно. С кем попало не танцуй. Не забывай, что ты приличная девушка...
Анна. Мама!
Мама. Не мамкай! Знаю я эти вечера и балы... Где-нибудь в кабинете физики запрётесь; мальчишки героев будут из себя строить; конечно, они вино с собой принесут – напьётесь, а там...
Анна. Думаю, если ты так хорошо всё представляешь, тебе лучше пойти вместо меня. Уж ты тогда точно сумеешь уберечь платье от пятен, а себя от потери невинности! Ты ведь об этом?
Мама. Уж лучше бы, моя милая дочь, ты так и оставалась бы пятилетней девочкой. Тогда твоя мать не выслушивала бы такое сегодня...
Анна. Мамочка! Пожалуйста, не обижайся! Я – дура набитая! Точнее, мало набитая... Ты представить себе не можешь, как я волнуюсь! Когда Лайка сказал, что он не сможет прийти на выпускной, я твёрдо решила, что ни за что не пойду одна...
Мама. Какой ещё Лайка?
Анна. Витька! Витюшка ЛАЙКман!
Мама. Анечка, постой. Так это он?.. То есть, ты и он?
Анна. Да, мама. Мы любим друг друга. И ничто нам помешать не может. Что бы ты не говорила!
Мама. А я и не говорю... Ты у меня давно взрослой стала... Наши с папой советы тебе не нужны. К чёрту медицинское будущее! Раз-два – и в ЗАГС! Ты ещё фамилию его возьми...
Анна. Если ты скажешь ещё только одно слово, я домой сегодня не вернусь!
Мама. Только, пожалуйста, не пугай меня! Они ведь уезжают туда... А для тебя это совсем не важно?
Анна. Никто никуда не едет! У Вити отец при смерти... Поэтому он не идёт на выпускной. Я бы тоже сидела с ним в больнице, но он очень просил, умолял просто, не пропускать бал...Звонят в дверь... Это, наверняка, мальчишки! ПО и Же!
Мама. Кто?
Анна. ПОляченко Вадим и ЖЕвнов Валерка. Сегодня они будут моими кавалерами.
Мама. Эти мальчики мне нравятся.
Анна. Уж не потому ли, что их фамилии более удобные? Всё! Больше об этом говорить не будем! Иду открывать...
(Вадим и Валерка неузнаваемо элегантны.)
Валерка. Вера Ильинична, поздравляю вас с этим знаменательным днём! Ваша красавица-дочь становится взрослым членом советского общества. За такими, как она, будущее!
Анна. Заткнись! Или я с тобой никуда не пойду!
Валерка. Королева моя! Я буду молчать весь вечер! Но поехать мы должны, потому что отец ждёт нас у подъезда на своей "Волге"... Вера Ильинична, я бы оставил вам Вадима, чтобы вы не скучали этим вечером, но поймите, что это было бы подло по отношению к другу. Мы и так сегодня Витюшу не увидим. Не мне же одному расхваливать это роскошное платье вашей дочери.
Мама. Тебе, Валерик, правда нравится?
(Все трое хохочут и шумно совершают привычный для них ритуал: сначала они берутся за руки и кружатся несколько секунд, потом сближаются, выставив вперёд большой палец, выстраивают некую фигуру, и все вместе выкрикивают:
"ПРОНЕСИ НАС, ГОСПОДИ! ПРОНЕСИ НАС ГОСПОДИ! )
Валерка. Вместо Витькиного пальца вверху будет ещё один мой...
Анна. Нет уж! Пусть лучше мой!
Все трое. Пронеси нас, Господи! Пронеси нас, господи! Пронеси нас, Господи!
(Все трое с шумом выбегают из дому и как бы походя высвечивают другую сцену.)
Сцена вторая.
(Больничная палата. Витька в дверях. Наблюдает за отцом. Отец стоит на коленях у кровати).
Громкий голос из-за кулис. Молитва.
"...Ну, и где же Ты сейчас, Вездесущий? Прячешься?Или не ожидал, что такой, как я, будет к Тебе взывать? Понимаю... Тогда просто давай договоримся, что это будет первый и последний раз. Согласен? Не за себя ведь – за сына прошу! А со мной, атеистом и коммунистом с 1936 года, можешь поступать так, как тебе заблагорассудится. Да Ты и так уже поступаешь... Немного мне осталось... Получается, что обращаюсь к Тебе, когда припекло... И на молитву-то совсем не похоже: будто сам с собою говорю... Никто ведь не учил... Даже жена покойная, хотя и верила, но меня боялась, и при мне – ни-ни... А вот сын... За него просить буду! Уж ты, Всемогущий, на меня, грешника, плюнуть можешь, а ему помоги..."
(Во время этого монолога Михаил Аркадьевич стоит на коленях у своей кровати, А Витька слушает, и что-то мешает ему прервать этот монолог...
И всё-таки не выдерживает)
Витька. Папа, ну, зачем ты? Вставай и немедленно ложись в постель!
М.А. Вот-вот!.. Ты здесь, сынок? А я тут решил поболтать...кое с кем... Знаешь, о чём я больше всего жалею?
Витька. Нет. О чём?
М.А. Что мы вот встретимся скоро с мамой в раю, а как рассказать тебе об этой встрече – не знаю. Маме так хотелось увидеть, как ты станешь учителем. Войдёшь прямой походкой в класс, чуть улыбаясь, а дети внимательно тебя изучают и про себя решают, смогут ли они тебя сломать... Это мальчишки так думают. А девочки сразу же в тебя влюбятся. Ты ведь Лайкман! А, значит, красавец! (Закашлялся, но всё порывается продолжать...)
Витька. Папа, успокойся! Перестань разговаривать! Ты хочешь, чтобы мне от врачей досталось? Обещаю тебе и маме – так ей и скажи! – я непременно стану учителем! И именно так, как ты и говоришь, войду в класс... Чуть улыбаясь...
(Пока идёт эта сцена, память готовит другую – КЛАСС. Три-четыре школьных стола. Ребята на перемене. Звонка ещё не было. Полячок с гитарой и и Лайка по обе стороны кулис у самой авансцены. Высвечивается класс. Там происходит НЕЧТО.)
Полячок. (Наигрывает мелодию какой-то песни) ... Про тот вечер мне не очень хочется говорить, но ты всё равно от кого-нибудь узнаешь. Да и сколько лет прошло...
Лайка. В тот вечер умер мой отец...
Полячок. Прости.
Лайка. Перестань! Лучше скажи... Прямо мистика... Одним словом, ты видел ИХ там?
Полячок. Ты ведь догадываешься, что мы там в ... разных местах... Но я уверен, что они счастливы!.. А выпускной, действительно, был... слово не найду... печальным, что ли. Мы с Жевой признавались Анечке в любви. Я ведь не знал тогда, что у вас... Жева изголялся, острил, пытался и признание сделать шутейным. Может быть, поэтому он делал это при мне. А Анечка, почти не слушала нас. Грустно улыбалась и гладила меня по голове...
Знаешь, то, что ты вернулся, я ещё могу себе объяснить, но вот всё это (обводит рукой зал и сцену)... Зачем тебе именно так возвращаться?.. А я? Ненадёжного Вергилия ты себе выбрал!
Лайка. Помнишь, я говорил тебе, что никакой пьесы нет. Если хочешь, так я пытаюсь поставить точки над "I". Мелькает что-то в голове... Люди, сцены, диалоги. Иногда это похоже на воспоминания, а чаще – какие-то чувства и предчувствия... Винить? Не знаю... Зачем? Уже такая жизнь прожита! Обидно? Конечно! Но с годами всё как-то видоизменялось...
Полячок. Лукавишь... Иначе меня бы не призвал. Уверен, что хочешь разобраться. Вроде следствия. А потом суд! Так вот: я подозреваемый №1. Слышишь меня?! Если судить, то меня в первую очередь! А они... Аня...
Лайка. Тихо, Полячок... Урок уже начался!
(Высвечивается класс. Входит учитель. Виктор Михайлович. Улыбается. В руках пачка тетрадей.)
Вик. Мих. ... Удивили, братцы! Иногда, читая ваши работы, не мог себе представить, что можно так беспощадно терзать Печорина.
1 ученик. А за что его любить или уважать?! Может быть, девочкам такие уроды и нравятся, но лично я такого, как Печорин, сослал бы не на Кавказ – я бы и сам на Кавказ не отказался! – а на какой-нибудь необитаемый остров. Вот тогда бы люди от него не страдали...
1 ученица. Ты, наверное, роман через страницу читал. Разве можно к герою так относиться?! Он же весь – открытая рана! Вот, послушай:
"Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я
жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было
мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные...
Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и
неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил
навеки пыл благородных стремлений - лучший свет жизни. И с той поры сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудие казни, я упадал на голову обреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления... Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия: я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства, их радости и страданья - и никогда не мог насытиться. Так, томимый голодом в изнеможении засыпает и видит перед собой роскошные кушанья и шипучие вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче; но только проснулся - мечта исчезает... остается удвоенный голод и отчаяние!
И, может быть, я завтра умру!.. и не останется на земле ни одного
существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле... Одни скажут: он был добрый малый, другие - мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь - из любопытства: ожидаешь чего-то нового... Смешно и досадно!.."
Вот тебе бы только в тюрьму сажать или на необитаемый остров отправлять! А лучше - вслушайся! Вчитайся!
2 ученик. Мне это интересно: " Я только удовлетворял странную потребность сердца". Ты, Леночка, вроде адвоката, защищаешь Печорина, а представь только, что у каждого из нас вдруг откроются такие вот странные потребности сердца, а? Так я, пожалуй, и тебя в себя влюблю...
(смех в классе)
...А потом брошу, как прекрасную, но безвременно отцветшую розу...
1 ученица. Что ты несёшь, идиот? Твоё сердечишко... (расплакалась) Да иди ты к чёрту!
Вик. Мих. Дамы и господа! Только без рукоприкладства, пошлости и оскорблений словесных! Ничего себе суд получается! Да так и о Печорине забыть легко... Хотя... Знали бы вы, как я вами горжусь!
2 ученица. Это после того, как мы чуть не подрались?
1 ученик. Да ещё Печорина чуть с потрохами не съели?
(Шум, хохот)
Вик. Мих. Вы и представить себе не можете, насколько вы за сегодня повзрослели! И дело даже не в Печорине – жалеть или нет, судить или миловать его – это каждый решит сам. Вот то, что вы учитесь смотреть на человека с разных сторон, пытаетесь мотивы его поступков понять, и заставляет меня вами гордиться...
(улыбки, шум, гам)
... Но не смейте нос задирать! Вы ещё только в начале пути...
Сцена третья.
(Мимо класса проходит дочь Анны. Класс будто растворяется.
Таня оглядывается по сторонам – ищет кого-то).
Таня. (увидев Лайку) А вот и вы...Странно...
Лайка. Что "странно"?
Таня. Странно, что я о вас почти ничего не знаю, но узнала сразу... А вы ничего ещё, симпатичный...
Лайка. Спасибо. Мне уже много лет никто не говорил таких слов... Знаете, здесь недалеко есть скамейка, где... одним словом, не пойти ли нам туда?
(Высвечивается та самая скамейка в парке)
...В этом парке почти ничего не изменилось. Мне даже кажется, что и краска тридцатилетней давности... Прошу вас, Танечка, садитесь.
Таня. Я, простите, не знаю, как к вам обращаться...
Лайка. А очень просто: дядя Витя. Можно и без "дядя"... Если захотите...
Таня. Пусть будет так: дядя Витя... Здорово как! Ваши имена начинаются с одной и той же буквы: Витя – Вадим – и папкино – Валера. Это знак!.. Простите, что я ерунду болтаю, будто именно для этого вам позвонила... Вы не должны волноваться! Никто о нашей встрече не знает... Даже мама... Вы меня, дядя Витя, не останавливайте, иначе... Боже! Я думала, что такое бывает только в каких-нибудь идиотских сериалах, в слезливых пьесах... Так ведь уже вовсю 21 век – и давно уже нет этой романтической чуши... Что я говорю?! Простите! Мама мне почти ничего не рассказала. Тогда я – к отцу! Знаете, что он мне сказал? Вот, это дословно: "Танюша, думаю, что дуэли не избежать. На шести шагах! Честь твоей мамы и нашей семьи – дело святое!"...
Дядя Витя, а что значит "на шести шагах"?
Лайка. Это когда расстояние между дуэлянтами в момент выстрела – шесть шагов.
Таня. Вы что, и тогда так шутили?
Лайка. Ещё как!
Таня. Что же нам делать? Мама уже несколько дней больна. В постели не лежит – мечется по квартире, бумаги какие-то ищет, фотографии. Потом вдруг сорвётся и – на кладбище. Но не к Витеньке... Бог мой! Так он...
Лайка. Прошу вас, не останавливайтесь! Говорите! Не молчите!
(Полячок – дядя Вадим – никуда не исчезал. Он свидетель без права голоса.
Сложная сцена для Актёра!)
Таня. ...Да не знаю я про что говорить! В голове эти самые "на шести шагах"... Кто же кого оскорбил? Перчатку вы уже бросили?
(Мимо скамейки проходит Серый – тот самый кгбэшник. Понятно,
что постарел, давно на пенсии, но в курсе. Всегда в курсе.)
Серый. Здравствуйте, Танюша! Как поживаете? (приветственно кивает Лайке) Вот вроде живём на одной лестничной площадке, а видимся очень редко. Надеюсь, у родителей всё в порядке? Пусть, если что, заглядывают. Всегда готов помочь. Связи кое-какие ещё остались. Ну, не буду вам мешать. Всего хорошего!
(Какая-то тревожная пауза. Конечно, нужно что-то сказать, расспросить,
а вот прошёл посторонний человек, ничего особенного не сказал,
но огонь уже не так ярко горит...)
Сцена четвёртая.
(На лестничной площадке. Серый поджидает Жеву-Валерия.
Потом и Анна появляется.)
Серый. Рад приветствовать, сосед! Как живём-поживаем? Редко видимся, а ведь было время, когда нас связывала дружба.
Жева. Дружба? Нас с вами? Да я бы...
Серый. Прежде, чем гадость какую-нибудь сказать старику, подумайте.
Жева. Мне думать нечего! И гадостей говорить не стану... А всё, что хочу сказать, – вы и так знаете. Прошло ваше время. Можете шипеть, извиваться – ваш яд давно на лекарство пошёл.
Серый. Про яд - это здорово! Красиво! Только времена просто так не проходят... След от укуса, так сказать, всё равно остаётся.
(Вот здесь появляется Анна. Её почему-то говорящие не видят)
Я вот прогуливался по парку и дочь вашу, красавицу, встретил. Кажется она в очередной раз развелась? Бывает. Нынешняя молодёжь! Поиск, разочарования, надежды...
Жева. Простите, я спешу...
Серый. А я уже почти закончил. Дело в том, что Танечка в парке не одна была, а с вашим недавно вернувшимся другом... Тьфу ты! Что это я... Врагом, конечно! Соперником! Иной современный Толстой позавидовал бы сюжету. Не треугольник, а четырёхугольник целый... Вот геометрия какая!
Жева. Замолчи, сука кгбшная! Раздавлю! Слово только скажешь Анне или ...
Серый. (приводя себя в порядок)... Никаких "или"! Пугать меня не надо... Я и сейчас за себя постоять могу... И дело своё знаю: распускать язык мне незачем. А ты, Валера, меньше пузырись, а сделай так, чтобы дружок твой побыстрее в свою Америку – или откуда он там? – убрался. У нас город тихий. Нам новых "Войны и мира" не надо... И дочери скажи: чтоб никаких интриг!..
(Увидел Анну). Анечка! А вот и хозяйка вернулась... А я тут с вашим мужем языком зацепился... Так, кажется, говорят про сплетников? Вид у вас, дорогуша, усталый. Но – красавица! Нет в нашем городе краше! Простите, пенсионера, заболтался с вами, а старуха уж, наверняка, ревнует и в окно поглядывает... Разрешите откланяться... (уходит, оставляя супругов на лестничной площадке).
Сцена пятая.
(Затемнение. На сцене все герои. Они в ожидании чего-то, но недвижны.
Короткие вспышки-воспоминания. Герои "оживают" только тогда,
когда участвуют в "исповеди".)
Анна. (обращается к Вадиму). Пожалуйста, давай поедем к нему в Питер! Вот уже неделя – ни письма, ни звонка... Я знаю, что ему плохо... Может быть, его и в живых давно нет!
Вадим (Полячок). Не дури! Неделя – это ещё ни о чём не говорит... Уверен, что он скоро сам сюда заявится. Сюрприз тебе готовит...
ВСПЫШКА.
Мама Анны (Вадиму). Пусть все эти письма будут у вас. А лучше – уничтожьте их. И, бога ради, - никому!
Вадим. Но ведь она всё равно узнает рано или поздно...
Мама. Лучше поздно! А когда узнает – ничего уже не исправишь...
Вадим. Она возненавидит и вас, и меня...
Мама. Пусть так... Зато будет счастлива...
ВСПЫШКА.
Валерка. Вы мне позвонили и страшно напугали. Что-нибудь случилось?
Мама. Анна беременна. Делать аборт уже поздно. Я места себе не нахожу.
Валерка. Я обязательно всё устрою. Положитесь на меня...
ВСПЫШКА.
Серый. Что нос повесил, жених?! Самое время радоваться. Наши дела как нельзя лучше: и в Питере, и здесь! Ты женишься! И заметь: сразу же отцом становишься...
Валерка. Как только нас земля носит! Надеюсь, что ни Анна, ни кто-нибудь другой, об этом не узнают?
Серый. Обижаете, жених!
ВСПЫШКА.
(Витька – Лайка и дочь Анны, Татьяна, на скамейке в парке.)
Лайка. А знаете что, Танечка, мы сейчас сделаем?
Таня. Вы что-то придумали? Вы решились с ней встретиться? Или всё-таки дуэль? На шести шагах?
Лайка. Ах, вы об этом! (Пауза).
Мне вдруг вспомнился давнишний урок по "Герою нашего времени". Одна девочка процитировала дневник Печорина.
Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я
жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было
мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные...
И так, знаете, проникновенно она читала, со слезой, словно страстно жалела этого незаурядного человека, так и не сумевшего найти в жизни точку опоры...
Спросите, зачем я про это вспомнил? Хоть убейте, - не знаю! Девочка чем-то вас напоминает... Я же не Грушницкий и, тем более, не Печорин. Хочу успокоить вас – дуэли не будет!
(Общий свет на сцене. Застывшие герои ёжатся от яркого света)
И, как обещал я своему другу Вадиму, пьесы тоже не будет! И где бы я сейчас ни был: в Нью-Йорке, в деревеньке под Питером, на поселении или в нашем городе, я прежде всего вспомню это...
(Герои на сцене расходятся, а из глубины сцены выплывает школьная крыша.
Трое друзей и девочка размахивают школьными сумками, подбрасывают вверх
книжки и выкрикивают стихотворение Юрия Левитанского)
Светлый праздник бездомности,
Тихий свет без огня.
Ощущенье бездонности
Августовского дня.
Ощущенье бессменности
Пребыванья в тиши
И почти что бессмертности
Своей грешной души.
Вот и кончено полностью,
Вот и кончено с ней,
С этой маленькой повестью
Наших судеб и дней,
Наших дней, перемеченных
Торопливой судьбой,
Наших двух переменчивых
Наших судеб с тобой.
Полдень пахнет кружением
Дальних рощ и лесов.
Пахнет вечным движением
Привокзальных часов.
Ощущенье беспечности,
Как скольженье на льду.
Запах ветра и вечности
От скамеек в саду.
От рассвета до полночи
Тишина и покой.
Никакой будто горечи
И беды никакой.
Только полночь опустится,
Как догадка о том,
Что уже не отпустится
Ни сейчас, ни потом,
Что со счёта не сбросится
Ни потом ни сейчас
И что с нас ещё спросится,
Ещё спросится с нас.
ЗАНАВЕС.
Комментарии
Нет комментариев
