July 07, 2012

Предопределения судьбы — Маров Виктор Федорович 12.07.1932 - 7.12.1999


С порога рожденья...
Торопятся люди
И каждого манит дорога.
И кажется путь таким далеким
Исхожены версты,
Истерты подошвы,
Изведаны годы,
В висках седина...
Пришли...Оглянулись...
И жизни дорога такой
Оказалась короткой...
В. Маров

Совсем недавно обнаружила наброски этих строк в черновиках Виктора Федоровича... Когда написаны? - не имел он привычки датировать ни стихи, ни рассказы, ни акварели... Но какая горечь сквозит в этих поэтических строках...


Предопределения судьбы В.Ф. Марова уже в датах его жизни: двенадцатого седьмого-седьмого двенадцатого. Вспомнилось, как в самый канун 99-го года, он вдруг сказал: «а год-то грядет - перевертыш» и протянул мне самодельный калейдоскоп, глянула в прорезь картона и обомлела: там три черные цифры 666...


20 октября 1956 года впервые ступил Виктор Маров на Ярославскую землю и влюбился мгновенно в город и 20 октября 1999 года на совещании по застройке Ярославля выступил с речью перед архитектурной общественностью города - зодчий Маров с заветом всем поколениям архитекторов и грядущим,  и ныне подвизающимся на ниве созидания и строительства с такой яркой речью, что многие присутствующие помнят ее до сих пор. Главный рефрен выступления: «архитектор, берущийся за реконструкцию, восстановление или застройку в исторической части города, должен, как врач, помнить наказ мудрых - НЕ НАВРЕДИ!»


Как ни банально звучит: жизнь мгновенна, но она кажется еще быстротечней, когда речь заходит о таких людях как Виктор Федорович Маров - одаренный, талантливый и ранимый, столько сделавший для сохранения исторического наследия ярославцев,  столетиями создававших архитектурное чудо города, и этим городом по достоинству не оцененный... Сколько бы еще могла вместить творческая жизнь Виктора Федоровича, продлись его земной путь дольше? Ведь задумок у него было множество: и издание стихов и рассказов, и стремление написать учебник по архитектуре городов ЦФО, и вторую книгу по архитектуре страны уже не в академической подаче, а с личностными характеристиками и памятников, и людей, с которыми сводила судьба (а объехал Виктор Федорович всю Россию и СССР с севера на юг и с запада на восток) и уже выбрал название для этой книги «Мои путешествия в архитектуру». И где бы ни бывал, считал долгом архитектора пешком обойти город или населенный пункт. К особо заметным памятникам подходил с разных сторон, имел очень хорошую зрительную память и через много лет мог детально точно описать архитектуру здания или удачную планировку. Если позволяли обстоятельства, будь то творческая поездка или производственная командировка, брал с собой этюдник и привозил чудные акварели. Но этот труд свой не ценил, раздавал их кто только не попросит в подарок и никогда не настаивал на возврате их с различных выставок. А акварели его были все проникнуты особым эмоциональным чувством, они воздушны, легки и трогательны в своей поэтичности.


Виктор Федорович Маров родился 12 июля 1932 года в селе Холуй Владимирской области, где отец Федор Иванович после окончания Иваново - Вознесенского технического училища работал на одной из иконописных фабрик инженером- механиком; мать - Александра Алексеевна вела домашнее хозяйство. В 1934 году отца перевели на работу главным инженером на фабрику в рабочий поселок. Знаменитую Мстёру. Надо сказать, Федор Иванович был неординарным человеком, его технические познания простирались так широко, что по схемам и сметам инженера Марова еще долго строили дома и техслужбы в поселке, спустя много лет после его смерти. Он был активным и в общественной жизни: к? какой-то из фабрик поселка (а их несколько во Мстёре) случалась внезапная остановка оборудования - бежали за Федором Ивановичем, знали не откажет, выручит. А еще он имел идеальный музыкальный слух, играл на нескольких инструментах и это умение передал детям - средний и младший сыновья - Борис и Виктор - также освоили не по одному инструменту.


Живописная природа Владимирщины Глубоко запала в душу подрастающего Виктора. Мальчика тянули к себе заливные луга с почти ежедневно меняющемся цветовым фоном, тихие реки и заводи, бесконечно белые зимние поля. Вот эти картины природы, видимо, и тронули поэтические струны в сердце, стали рождаться стихи, а общение с друзьями отца художниками - миниатюристами пробудило желание рисовать и не просто карандашом, а сразу красками.


Холуй, Мстёра, Палех - эти центры иконописи в 30-е годы прошлого столетия освоили новый вид искусства - миниатюру, одно время и Виктор подумывал об учебе во Мстёрской школе миниатюрной живописи, куда поступил его друг Лёва Фомичёв, ставший впоследствии народным художником - миниатюристом.




В 1940 году 1 сентября в 1-й класс 1-й Мстерской средней школы пришел тихий, застенчивый ученик Виктор Маров, закончивший эту школу в 1950 году с золотой медалью. Он очень хорошо рисовал, а его чертежи были настолько чётки и чисты, что одна из учительниц, прочитав в газете о Московском архитектурном техникуме, посоветовала Виктору после 7— класса поступать туда, что он с успехом и сделал в трудном для всей страны 1947 году, и окрыленный стал ждать вызова на учебу. Но родители,  жалея «маленького»




Витю (по росту был он самым низеньким в классе и только в 10-м вымахал в вышину), не пустили в Москву, чем, как он впоследствии признавался, нанесли удар по юношескому самолюбию. И вот уже после КИ* класса с золотой медалью и с полным альбомом рисунков поехал поступать уже вполне осознанно в Московский архитектурный институт и поступил. Учебе отдался с ответственностью, с увлечением и желанием как можно больше усвоить знаний не только профессиональных, но и разносторонних интеллектуальных, чему особо способствовали абонементы в концертный зал им. Чайковского. Виктор еще до школы освоил под руководством отца домру и гитару, Часто в годы войны выступал в госпиталях, что размещались в близ лежащих к Мстере поселках. А в 1942 году как-то в начале зимы пришла к ним домой учительница Елизавета Андреевна Овчинникова и поставила перед делавшим уроки Виктором аккордеон «четвертушку», сказав: «Играй, Витя, ты способный, моему Алёше он уже не потребуется, похоронка пришла, погиб он под Москвой». Так за струнными освоил Виктор и клавишные инструменты, когда приехал в Ярославль, купил рояль. Музыка сопровождала Виктора Федоровича всю жизнь, мелодика ее и в тщательной обработке поэтических строк, и в прозаических рассказах, в исследовательских текстах по архитектуре. Мелодика речи и стиль ее изложения сливались настолько, что выкини одно слово и текст будет выглядеть, как лестница без ступенек. Не случайно известную всем фразу Гектора Берлиоза «архитектура - застывшая музыка» взял Виктор Федорович эпиграфом к «Путешествиям в архитектуру». Даже в роддом прислал маленькую поэму сплошь из мужских имен, когда мучительно искал к «рычащему», по его мнению, отчеству «Викторович» имя сыну, и выбрал - Максим, и радовался, какое отчество из этого имени ласковое «Максимыч», «Максимовна». Работая в горисполкоме, создал хор, когда перешел в «Колхозпроект», организовал эстрадный ансамбль, а поклонником русской песни остался до последних дней жизни и считал застолье пустой тратой времени, если не звучали народные песни.


Шесть лет учебы в столице пролетели незаметно и вот настало распределение. Отличников, а Виктор Маров был в их числе, отложили на потом, сказав, что до них очередь дойдет только через неделю. И студент Маров, отпросившись у декана, уехал домой во Мстеру. Когда вернулся в общежитии был переполох: распределение заканчивалось, не было только Виктора, как отличник он имел право свободного выбора. Бегом в кабинет ректора, а тот, недовольный задержкой, ворчал: вот, будете сейчас копаться...Виктор, как*он рассказывал позднее, и смущенный тем, что стал невольной причиной переполоха, и обиженный репликой ректора, буркнул: «копаться не буду!», шагнул к столу, на котором разложена была карта СССР, взял подвернувшийся карандаш и ткнул в широкую голубую полосу (Виктор, как заядлый рыбак не мыслил себе жизни без реки), ректор нагнулся и прочел «Ярославль» - так была определена судьба зодчего Марова на 43 года. Кстати, за отличную учебу в институте Виктор Маров был награжден поездкой в Венгрию, шел зловещий 1956-й год, октябрь...На вокзале «Всполье» в Ярославле спросил у дежурного милиционера: «какое самое красивое место в городе?» и, услышав «Набережная Волги», на троллейбусе поехал до Дома офицеров, а там - к Волге. И сразу же влюбился в город, а видом набережной и Стрелки был покорен. Работу начал в горисполкоме под руководством Б. Хуторянского в управлении главного архитектора. Производственная группа, в составе которой трудился Виктор Федорович, занималась, в основном, привязкой заводских цехов, планировкой улиц, робко-робко начинавшейся типовой застройкой жилых массивов. И Виктор тщательно, как и всё, чем занимался, изучил планировку города и его градостроительные традиции и не переставал восхищаться красотой Ярославля, архитектурных памятников. Годы в горисполкоме пролетели, по сути, в канцелярской работе, отдушиной творческой было участие в выставках да установка памятника В.И. Ленину на недавно в честь его переименованном проспекте на пересечении с улицей Советской. И это было неожиданной проверкой профессионализма зодчего Марова, ведь первоначально скульптор Л.Листопад прислал в Ярославль снимки фигуры В. Ленина в полный рост. Виктор Федорович и постамент, и привязку делал именно с учетом этого, причем заочно, так как в натуре скульптуру не видел: высшее начальство сочло командировку в Ленинград, где создавалась скульптура, не нужной.



zod_06.jpg


Фёдор Иванович Маров с семейством: женой Александрой Алексеевной, внучкой Нэлей, сыновьями Всеволодом, Борисом, Виктором, невесткой Музой. Мстёра. 1953 г.



zod_12.jpg



zod_11.jpg



zod_05.jpg

В гостях у сына 1991 г.



Пришли ящики с гранитом. И, о, ужас!!! Скульптура оказалась не такой помпезной, какой была первоначально, а камерной - Ленин как будто присел ненадолго, чтобы записать что-то в блокнот. И всё пришлось Виктору переделывать заново. Он нашел удачное применение граниту - на пересечении пр. Ленина и ул.Советской появился облагороженный им скверик. Опыт благоустройства окружающей памятник территории пригодился Виктору Федоровичу, когда ему срочно пришлось заняться установкой и благоустройством памятника в честь боевых и трудовых подвигов ярославцев в годы Великой отечественной войны, так как скульптор Л. Кербель и архитектор Г. Захаров (авторы памятника) поссорились и отказались далее от совместной работы. Виктор Федорович удачно разместил плитки, цветники, подходы к Стелам, что более выигрышно подчеркивало барельефы. Так постепенно завоевывался авторитет и уважение у коллег.


Но, повторяюсь, работа в исполкоме, в основном, была канцелярской и угнетала эмоциональную натуру Виктора так, что он стал сомневаться - ту ли профессию выбрал в жизни, будучи страстным рыбаком и охотником, даже хотел получить второе высшее образование в Иркутском охотинституте. Но тут поступило ему предложение перейти на работу в «Колхозпроект», где вскоре стал он главным архитектором. Работа, связанная с разъездами по всей области, дала возможность познакомиться с селами и историческими поселками. Их перспективным развитием и была озабочена группа «Колхозпроекта». Это обогатило зодчего Марова массой впечатлений. Новый председатель горисполкома, с которым в дальнейшем сложились у Виктора дружеские отношения - Юрий Дмитриевич Кириллов, сам пригласил его вернуться в управление главного архитектора и предложил зам. главного архитектора Марову и скульптору Соловьеву заняться разработкой проекта памятника Ф.Г. Волкову - с этой инициативой выступила театральная общественность города. Парадокс сей ситуации оказался почти повтором с памятником Ленину, так как в первом варианте скульптор сделал фигуру актера, одетой в одежды своей эпохи и сидящей в старинном кресле. Проект прошел одобрение театральной общественности СССР во главе с М.И. Царёвым и в Министерстве культуры, город же ограничивал недостаток средств, а Москва не спешила быть щедрой на поддержку инициатив снизу. Так этот проект и не был осуществлен... Юрий Дмитриевич Кириллов - талантливый руководитель и истинный гражданин Ярославля уже тогда озаботился судьбой красивейших памятников городской архитектуры и предложил на должность главного архитектора специальных реставрационных мастерских Виктора Федоровича Марова, который вскоре и возглавил их. Вот где творческий потенциал зодчего Марова раскрылся в полную меру. Сам творческий человек он считал своим непреложным долгом поддерживать инициативы специалистов - творцов: А. Егорова, С. Столяровой, В. Васина, Т. Казакевич, Л. Головановой, Н. Котова, А: Новоселова, С. Новикова, И. Пуришева. До сих пор все, кто работал в те годы в реставрации (а включала она не только областной центр, но и Углич, Ростов, Переславль) называют их «золотыми» в эпохе ярославской реставрации. И за восстановление каждого, без преувеличения, памятника приходилось «сражаться» с партруководством области. Например, такой дикий случай: по изысканиям и проекту архитектора В. Баниге восстанавливали Ростовский Кремль, а первый секретарь обкома КПСС категорически запретил установить на одной из церквей кресты, так и остались бы голыми купола, если б не вмешалась Москва, и чем дальше, тем больше болела душа зодчего Марова за памятники архитектуры и это выливалось в философские, яркие и образные стихи, проникнутые болью:


Распахали самое заветное -


Луговину детства, где цвели ромашки.


Пролетели годы - птицы перелётные:


Как скворечни опустели души наши.


Искренний по своей сути человек, Виктор Федорович сторонился фальши, а его должность директора провоцировала его на это невольно и однажды он просто подал заявление на увольнение.


В 1972 году Москва, наконец-то, выделила средства на памятник Федору Волкову и Ю.Д. Кириллов настоял, чтобы скульптор А.И. Соловьев и архитектор В.Ф. Маров продолжили работу над памятником, но завод художественного литья в Мытищах принять заказ не мог, был загружен плановой работой, а город боялся, что Москва неосвоенные средства вернет себе, и решил скульптуру отливать в Ленинграде. Там же прошло выездное заседание коллегии Министерства культуры и Союза театральных деятелей. Скульптор А. Соловьев обратился за помощью к руководителю Академии художеств Н. Томскому, тот не только помог разместить на заводе заказ, но и посоветовал кардинально изменить фигуру Ф.Г. Волкова. Так он предстал в костюме шляхетского корпуса, как бы в образе одной из ролей, и Виктору Федоровичу опять пришлось переделывать постамент, чтобы он не диссонировал с фигурой. И это ему удалось, постамент очень гармонично подводит взгляд к подножию скульптуры и делает красивую фигуру актера еще более подтянутой и как бы готовой к пластичному движению.


У Виктора Федоровича сложились с самого приезда его в Ярославль приятельские взаимоотношения с художниками В. Шепелевым и его братом Николаем, К. Агаповым и М. Антоняном , А. Соловьевым и А. Мазитовым и другими, и когда оказался Виктор без работы, художники и до этого, привлекавшие его к оформлению выставок, посоветовали ему идти на работу к ним в художественно-производственные мастерские Художественного фонда РСФСР. За годы, насыщенные обследованием сел и поселков, перспективных деревень во время работы в «Колхозпроекте», у Виктора Федоровича сложились хорошие контакты с районными руководителями -селянами. И когда А. Соловьев предложил сделать совместно памятник для Пошехонья семье Королевых, из которой девять сыновей ушли на фронт, восемь погибли и только один вернулся израненный домой и вскоре умер, Виктор Федорович согласился. У обоих авторов свои были взаимоотношения с войной: у Саши - гибель родных и Ленинградская блокада, у Виктора - 17-летний брат - добровольно ушедший на фронт, его собственные выступления в госпиталях, его память об Алексее Овчинникове, чей аккордеон он берег, дали толчок к активной и неравнодушной работе. Этот памятник у Виктора Федоровича был любимым, наверное, потому что касался искренних струн души, и жаль, что финансовое необеспечение не позволило перевести памятник в бронзу. Сюжет этой многофигурной композиции прост: на переднем плане 8 бойцов с суровыми лицами идут напряженно вперед и только 9-й - самый юный оборачивается и тянет в прощальном жесте руку к провожающей матери, а та, скорбная, стоит и одной рукой удерживает накинутый платок, а другую тянет к младшенькому сыну, как будто хочет его то ли вернуть, то ли благословить. Вот в этом взаимном жесте рук и создается единство памятника. В это же время по всему Союзу стала звучать песня Я. Френкеля на стихи Р. Гамзатова в переводе Н.Гребнева, в великолепном исполнении М. Бернеса «Журавли», так что памятник всеми воспринимался очень эмоционально.


Многие в то время, относясь к Виктору Федоровичу сочувственно, не верили, что он может вернуться к архитектуре: мол, в 45 лет круто менять судьбу нельзя. Но они не знали Виктора Федоровича. Маров - это сосуд, который копил в себе знания по всем отраслям: архитектуре и дизайну, земляным и каменным работам, обжигу миниатюры и рисунку, чиновничьему письму ( а это искусство в наше время!), пишу об этом без малейшей усмешки, сочетание всего и дало такую уверенность ему в себе, что когда иссякли заказы и он пришел на работу в облисполком в отдел строительства и архитектуры, то за несколько месяцев понял: нужна только творческая работа. И совершенно спокойно перешел в институт «Ярославгражданпроект» в архитектурно - планировочную мастерскую, где все его знания специальные дали такой мощный выброс энергии. Эти годы вместили, конечно же, в составе творческих бригад, и типовые зональные проекты для исторических центров городов, и проект размещения строительства в Ярославле на 1981 - 1985 гг. и Генплан Тутаева, и охранных зон Углича, и охранных зон памятников истории и культуры Ярославля, и комплексную реконструкцию исторической части Ярославля, и проект реконструкции заповедной части города, и свод памятников истории и культуры Ярославской области. Но вершина всего - это проект охранных зон Ярославля, который Виктор Федорович с блеском защитил в Госстрое СССР и Министерстве культуры. Для непосвященных скажу, что проекты охранных зон Москвы и Ленинграда - городов столичного уровня не смогли защитить их авторы с первого раза, а тут - провинция и успех! Ю.А. Сдобнов - вице-президент Союза архитекторов, уже после смерти Виктора Федоровича, сказал, что именно этот проект заставил его присмотреться к архитектору Марову попристальней. Какие же параболы вычерчивает судьба: в 1958 году, по совету работника горисполкома Н. Львовича, купил Виктор Федорович у одной ярославской семьи старинный чертежный стол. Когда уже уходил, хозяйка - интеллигентная дама, поинтересовалась, кто он по профессии, услышав -архитектор! почему-то обрадовалась и, низко склонившись к Виктору, прошептала: на этом столе были сделаны расчеты взрыва Успенского собора в 1936 году. И через полвека на этом же столе (Виктору Федоровичу пришлось над ним основательно поработать, т.к. в нашу 15-метровку он не входил) были сделаны части охранных зон Ярославля и великолепные чертежи и рисунки, которыми в 2005 году восхищалась комиссия ЮНЕСКО по архитектурному наследию мира и причислившая к нему историческую часть Ярославля. Да, у судьбы свои предопределения, ничего не бывает случайным. В конце 80-х годов прошлого столетия в Красноярске проходила конференция по застройке исторических городов и в свободной его части Виктор Федорович попросил слова, рассказал об охране памятников истории, культуры и архитектуры в Ярославле и области, охранных зонах нашего города и о своей мечте - восстановлении Успенского собора на Стрелке. Но... увы! Коллеги из-за боязни гнева партийных бонз осмеяли его, и по возвращении из Сибири Виктор Федорович со слезами на глазах (а это редкость для него была) говорил: «Не верят, а я знаю, что собор Успенский в Ярославле восстановят!». Прошло почти четверть века и жаль, что не восстанавливать будут собор, а заново строить, но всё же, всё же быть собору!!!


Вполне естественно сложилось так, что Виктор Федоро¬ аа ааров стал популярен в среде людей, чьи усилия были направлены на охрану и сбережения памятников истории, культуры и архитектуры, а региональное правление ВООПИиК включило его в свой состав. Зодчий ааров актив¬но включился и в эту работу, не боясь испортить взаимоотношения с чиновниками, писал много в областных газетах в защиту памятников, а за разрушение одного из них б.дома Энгельгарда подал в суд на заместителя председателя облисполкома. Со временем В.Ф. ааров возглавил областное отделение ВООПИиК и был его председателем до самой своей смерти, входил в состав Всероссийского правления.

Новый виток начала его судьба, когда в 1992 году Н.Н. Кудряшов, зав.кафедрой архитектуры в политехниче¬ском университете, пригласил Виктора Федоровича преподавать русскую архитектуру. И опять он с головой погрузился в новое дело, хотя преподавателем, но не архитектуры, а начертательной геометрии в художественном училище, куда пригласил Л.А. Чурин, начал он параллельно с работой в горисполкоме свою профессиональную деятельность в Ярославле сразу после института. Виктор Федорович любил и очень жалел своих студентов, кейсами таскал им в институт книги, альбомы, картинки, открытки, чтобы смотрели и ви¬дели. Считал, что архитектор, как никто из художников, должен видеть сооружение воочию. В той среде, где оно размещено, то есть в его непосредственной принадлежности не только ландшафту, но и природе и гармоничном сочетании с ней. И очень огорчался, что институты в современных условиях не могут посылать студентов на практику в самые раз¬личные города, как во времена его студенчества! «Какой это будет зодчий (а слово это очень любил), если он вживую не видел ни одного памятника архитектуры?» - возмущался Виктор Федорович. Накопленные им знания, наблюдения, исследования невольно сложились в стройную систему анализ ярославской архитектуры, одно время Виктор Федорович подумывал написать учебник для будущих архитекторов, но Н.Н. Кудряшов посоветовал ему писать книгу по архитектуре Ярославля, и по сути стал ее идеологом. Тяжко шла книга к своему изданию из-за недостатка финансовых средств и только после смерти Виктора Федоровича увидела свет эта монография «Ярославль. Архитектура и градостроительство». Она написала так легко и доходчиво, что ее с удовольствием читают и специалисты, и студенты, и учителя, и все, кому интересна ярославская старина.

Семь лет прошло со дня смерти Виктора Федоровича, но помнят его не только близкие и коллеги, но и студенты его, ставшие за эти годы самостоятельными специалистами, — свидетельство тому и организованные по инициативе Ф.П. Доровской – руководителя городской организации ВООПИиК, и Маровские чтения, и эта книга.

В одном из сти-хотворения Виктор Федорович писал:

Сколько их, молодых наездников,
Промчалось галопом по первому снегу.
Стаял тот снег и нет – ни бубенцов, ни следу…
Нам – седокам запоздалым снег выпал метелью
на склоне лет…
Быть может в апреле,
В весеннюю оттепель,
Оттает наш след…

Его след и в истории Ярославля, и в памяти людской останется, потому что такой нерасчетливой любви к городу, которому отдал силы, ум, талант, едва ли у кого и найдешь. Любил город без оглядки на власти, любил без расчета на взаимность. Тем и ценен Виктор Федорович Маров – незаурядный, талантливый, бескорыстный, сам живший в профессии и учивший ей молодых с одним нравственным принципом - «Не навреди!» и однажды в благодарном порыве на¬писал вот эти строки:

Я угадал свою судьбу…
Профессию сугубо городскую…

И есть ли большее удовлетворение от сознания необходимости твоего труда только для того, чтобы оценили труд предшествующих зодчих – в этом было человеческое счастье зодчего Марова.

Г.В. Mapoвa,

вдова В.Ф. Mapoвa, заслуженный работник культуры РФ, диктор ГТРК «Ярославия», искусствовед

Зодчий Виктор Федорович Маров: Сборник статей. Ярославль, 2007.

No comments yet