Не надо «ля»

«Пока дышу - надеюсь»
Блог Бориса Лившица

ПОРТРЕТЫ. Патриарх.

юд



…Дед был последним, кто мог называться патриархом. После его смерти пять сыновей пытались следовать по его стопам. Не получилось…
ву


Я называл его патриархом. Правда, осмелился озвучить это слово уже лет через десять после его смерти. Не потому, что чего-то боялся. Необходимо было время, чтобы осмыслить, какую роль в моей жизни играл этот человек.

Мой дед.

Авраам.

Конечно, я мог бы заглянуть в один из многочисленных альбомов, найти его чёрно-белую фотографию и вспоминать. Только вот какая штука: уже много раз пытался делать это, но каким-то мистическим образом все воспоминания таяли кроме одного. Последнего.

 

Дед лежит в кровати в маленькой таинственной комнате за печкой. Вся многочисленная семья застыла в соседней комнате. Я же рассматриваю каждого и, как идиот, ищу литературные параллели. Вот сейчас – "Детство" Льва Толстого… Кто-то из присутствующих вдруг оживает и плывёт в дедову комнату. Остальные провожают его взглядом и нетерпеливым движением…

Опять Толстой. Теперь уже "Война и мир". Я у постели старого Болконского. Старик что-то шепчет, и княжна Марья понимающе кивает головой. А мне страшно неловко, потому что ощущаю себя и князем Андреем, и самим собой…

 

- Что же ты сидишь? Иди. Он тебя зовёт.

 

…Теперь плыву я. Всего несколько шагов, но я успеваю услышать стук своего сердца.

Дед без движения. Однако глаза его открыты. Вероятно, мне чудится, но его бледные тонкие губы пытаются задержаться в улыбке. Подхожу ближе. Садиться не решаюсь. Он молча разглядывает меня, будто узнаёт. И я смотрю на него. Крупный нос, редкие седые волосы, почти бесцветные глаза, та самая застывшая улыбка (Такие вот дела, внук…).

 

- Как ты, дед? Может быть, хочешь чего-нибудь?

 

  Как бестолковы мы в таких ситуациях! Какими должны быть эти последние слова? Ведь смогла же княжна Марья найти их, установить ту незримую связь, без которой уходящий в мир иной человек не сможет успокоить боль всех прожитых лет. А эта боль нестерпима!

 

…Наверное, я так ничего и не услышал в ответ. И помню себя уже в комнате с печкой. В детстве я часами мог сидеть возле неё, становясь свидетелем и участником зарождения огня, его невероятного буйства и медленного, но обязательного умирания. Дед мог отогнать меня от печки только обещанием рассказать сказку. Он всегда делал это неохотно. И чаще всего рассказывал одну и ту же сказку про молодого парня, трижды  выгоняемого из дома. Я сам просил деда рассказывать её, потому что никак не мог понять, почему отец выгонял сына, когда он, не прилагая никаких особенных усилий, в первый раз принёс в дом богатство, а во второй раз – славу. И то, и другое отец бросал в печь. И сын ему не перечил. Но когда сын, в третий раз изгнанный из дома, сам, своими руками, сотворил что-то, принёс отцу, а тот бросил это "что-то" в печь, я просил деда остановиться. И это несмотря на то, что прекрасно знал, чем сказка закончится. "Деда, ну почему отец такой злой и жестокий?" "Глупенький! Ведь про что сказка? Запоминай! Только тогда ты можешь свою жизнь считать не напрасной, когда и богатство, и славу добываешь своими руками, своим умом, своим сердцем. Вот почему сын бросился вытаскивать из печки сделанное им самим"…

 

…Дед был последним, кто мог называться патриархом. После его смерти пять сыновей пытались следовать по его стопам. Не получилось…

 

А я всё чаще вспоминаю дедову сказку, размышляя о ненапрасности жизни.


Комментарии

Нет комментариев

Добавить комментарий

Эта запись закрыта для добавления комментарив.