January 14
Убить Гидру! (Картина 3)
Кухня частного дома среднестатистического обывателя Мухославля. Правда, крепость сляпанные на живую руку декорации жилища напоминают мало. Всё выглядит так, будто хозяева в любой момент должны быть готовы к какому-нибудь жилищно-коммунальному бедствию или глобальной катастрофе: повсюду ёмкости с водой на случай отключения водопровода, пара обогревателей на случай отключения тепла, свечи на случай отключения света, баллон с газом на случай отключения газа, аптечка, противогаз, костюм химзащиты и даже аккуратно сложенная белая простыня на случай атомной войны или скоропостижного захвата города каким-либо неприятелем.
На всем печать бесправия народной массы и неуверенности простого человека и гражданина в завтрашнем дне. Впрочем, над колченогим обеденным столом висит большой триптих с поясными портретами Гидры в трех ипостасях. И хотя вся картина густо засижена мухами, народная любовь к верховному правителю выражается в маленьком букетике засохших цветов, прикрепленном к раме сбоку.
Еремей: (Входит, оглядывается, зовет) Эй, хозяева! Есть кто живой?
Никто не отзывается. Вдруг прямо откуда-то из старинной народной байки выползает Запечный Таракан, символизирующий косность и замшелость обывательской массы.
Еремей: (Ничуть не удивившись) Чего молчишь-то? Трудно ответить?
Запечный Таракан: Тебе надо, ты и надрывайся. А мне и так тепло и уютно. И вообще, по нынешним временам благоразумнее дремать и помалкивать, мой милейший. Типа, если все мы в такой лодке, которую лучше не раскачивать, то лучше и не дергаться.
Еремей: Ну, а где же все-таки твои хозяева?
Запечный Таракан: Они ушли, и это крайне приятно.
Еремей: Даже так? Ты их не любишь?
Запечный Таракан: Напротив. Так они мне, знаешь ли, нравятся, что даже в доносах стараюсь выставить их в самом благоприятном свете.
Еремей: (Несколько удивившись, но как бы для порядка) Так ты пишешь на них доносы?
Запечный Таракан: (В свою очередь удивившись куда больше) А как же? Разве можно без этого?
Еремей: Ну, вроде оно как-то… Не совсем, типа. Писать доносы на тех, кого любишь…
Запечный Таракан: (С каким-то странным воодушевлением) Так именно из любви! Донос – это высшее проявление любви. Ты любишь и сообщаешь об этом в соответствующую инстанцию. А уж в этой инстанции твоя любовь получает санкцию руководства. После чего твоя любовь обретает дополнительный импульс. Потому что любовь только тогда является правильной, когда становится частью политики государства.
С Трибуны, из гущи Общественного Мнения слышится: Сволочи! Режим прогнил! Власть держится на тайной полиции! Верните народу свободу, гады! Долой провокаторов! К позорному столбу стукачей! Чаша терпения переполнена! Все на борьбу за гражданские права!
Еремей: Это как?
Запечный Таракан: А так! И только так! Ничего нельзя пускать на самотек, потому что тогда воцарится хаос и смута. Мы не можем позволить внутреннему врагу затаиться в недрах важнейшей ячейки общества. Стабильность в семье – стабильность в государстве. Кто изменяет жене, тот изменит и родине. А если у нас каждый точно знает, что всегда найдется тот, кто напишет на него донос, то одно осознание этого необычайно укрепляет моральные устои.
Еремей: (Задумчиво) Ты так об этом говоришь, что начинает казаться… Есть в этом своя какая-то сермяжная правда. Я учту.
Запечный Таракан: Учти. Сознательный гражданин не может проходить мимо. Поэтому по количеству доносов можно судить о состоянии гражданского общества.
Еремей: (Уже с неподдельным интересом) Это как же? В смысле, чем больше, тем здоровее?
Запечный Таракан: В доносе находит выражение активная жизненная позиция как каждого отдельного человека и гражданина, так и общества в целом. Чем больше доносов, тем больше, значит, людей неравнодушных, тех, кому небезразлична судьба страны, её завтрашний день. Оградим себя от тлетворного влияния и проявлений разложения!
С Трибуны, из гущи Общественного Мнения слышится: Правильно, а то совсем народ распустился! В автобусах одни пидарасы ездиют! Строгость нужна! А полиция тока и знай, что по морде, по морде! А Гидра небось и не в курсе! Как же с коррупцией бороться, если своим именем подписаться требуют! Сволочи! Анонимка – наше оружие в борьбе с произволом!
Еремей: Так ты их любишь?
Запечный Таракан: До кончиков всех своих шести лапок. Именно поэтому мне больно на них смотреть. А когда их нет, то вроде легче… Ведь всех нас ждет огромное горе.
Еремей: Горе? И что за горе? У вас здесь ведь даже в гимне прописано… Как там? Что-то насчет порога, за который горе не смеет…
Запечный Таракан: Это другой гимн.
Еремей: (С искренним удивлением) А у вас их несколько?
Запечный Таракан: Три. По количеству голов. Чтоб не умалять значение каждой верховной головы всех без исключения ветвей власти.
Внезапно вскакивает на две нижние лапки, остальные четыре вытягивает по швам, замирает в верноподданной позе, поет, хотя больше его пение напоминает крик истерзанной тараканьей души
Нас Гидра вскормила, нас Гидра вспоила, На труд и на подвиг она нас зовёт! И верной дорогой к всеобщему счастью Нас Гидра родная вот-вот приведёт!
Еремей: (Вздрогнув от неожиданности) Ладно, ладно, успокойся!..
С Трибуны, из гущи Общественного Мнения слышится: (Подхватывая дружным хором):
Крепнет победная поступь державная, Дружно стучат миллионы сердец, Сила могучая, партия славная Гидра нам мать! И она ж нам – отец!
Еремей: (Дождавшись, пока всё стихнет) Так у вас есть еще и партия? Типа, одной Гидры вам мало?
Запечный Таракан: (Наставительно) Если есть руководящая сила, то непременно должна быть и партия этой руководящей силы. Потому что иначе к кормилу нашего корабля могут пробраться чуждые элементы. Которые исказят единственно верный курс, указанный Гидрой. А члены как раз и не допустят, сомкнув ряды и встав надежной преградой. Ограждая наше общественное кормило от поползновений со стороны. Это, типа, часовые. Которые и стоят на страже. На всех постах, где надо осуществлять руководство. Таким образом, можно гарантировать, что ни одна общественная копейка не попадет в посторонний карман. В итоге, общество благоденствует в лице своих лучших представителей.
Еремей: И как же эта ваша партия именуется?
Запечный Таракан: Единая Гидра. Типа, ЕдГид, если сокращенно.
Истошный вопль Запечного Таракана вливается в нестройный хор охваченной внезапно энтузиазмом общественности. Пение становится все громче, будто каждый из вовлеченных в процесс граждан пытается перекричать один другого:
Широким шагом который год Нас Гидра по пути побед ведёт! Не смеет горе заползти за наш порог, Мы знаем, Гидра – счастья нашего залог!
Еремей: И как на всё это реагируют массы?
Запечный Таракан: Как положено. Благодарят за повседневную заботу и неустанное внимание.
С Трибуны, из гущи Общественного Мнения слышится: Главное, чтоб войны не было! Не дадим демократию превратить в анархию! Шире шаг победной поступи! Не знаем, и знать не хотим! Не слушайте жидов! Устраним последствия предыдущих успехов! Вперед, туда, где нас нет!
Еремей: Так все-таки, о каком таком горе ты поминал? Хочешь сказать, это самое горе ждет твоих хозяев? Говори же, что тут случилось. А вдруг я спасу твоих хозяев? Со мною это бывало. Скажи мне хоть -- кто они, твои хозяева?
Запечный Таракан: Смотритель городских часов Стрелочкин и единственная его дочь Аделаида. Она такая славная и добрая. Даже тараканов не давит, потому что (Всхлипывает) и у тараканов есть свои маленькие тараканчики.
Еремей: И какое может быть горе у таких простых людей? У них простые радости, простые огорчения. Им нечего терять, потому что не на кого надеяться. А горе – это слишком возвышенно, чтобы выпасть на их долю. Эта Аделаида, она хоть красивая?
Запечный Таракан: Да. Она очень красивая. И в этом все горе.
Еремей: Да в чем тут у вас дело-то? Что кому из них грозит?
Запечный Таракан: Гидра наложила на наш город дань. В смысле, оказала великую честь. Каждый год граждане обязаны отдать свой голос за лучшего представителя. Которого называет сама Гидра…
Еремей: И что с ним происходит?
Запечный Таракан: Обычно она выбирает себе самого красивого из наших граждан. Он же автоматически становится самым честным, неподкупным и болеющим за благо народа. Гидра сама назначает его нам в избранники. То есть, себе в прислужники. Это высокая честь.
Еремей: А вы?
Запечный Таракан: А мы безропотно отдаем за него свой голос.
Еремей: И куда ж она его?
Запечный Таракан: Нам говорят, что это «представительный орган». И Гидра их всех туда… Того. Оказывает доверие. Никто не знает, что там происходит, но больше мы никогда этого человека не видим. Кое-кто говорит, что они умирают там от несварения желудка. Но многие завидуют. Потому что им выдают казенные ливреи и специальные пропуска к Бездонному Корыту, вокруг которого их и рассаживают.
Еремей: И что они там делают?
Запечный Таракан: Жрут.
Еремей: И все?
Запечный Таракан: Нет, еще они одобряют и поддерживают.
Еремей: Что?
Запечный Таракан: Всё.
Еремей: Как всё? Всё-всё?
Запечный Таракан: Всё-всё. Потому что это и есть единственное условие.
Еремей: И в чем тут горе?
Запечный Таракан: Дохнут, как тараканы. Почему и выборы. Освободившиеся места у Корыта требуется заполнять.
Еремей: Да почему дохнут-то?
Запечный Таракан: Кишечник не выдерживает.
