Написал его давно, а потом потерял. Написан был на каких-то листах. Вчера перебирал архив и нашёл. Помню, как писал его - наспех, с горящими глазами...
Потому что умер отец, а я так и не успел ему сказать, насколько он мне был нужен всю мою бестолковую жизнь...
ДВА ЧАСА МОЛЧАНИЯ.
Всё на свете пахнет. И деньги тоже. Мои воспоминания только тогда для меня становятся значимыми, когда за ними закрепляется какой-то устойчивый запах...
Всё на свете пахнет.
Люблю Льва Толстого, который до самой старости помнил запах отрубей, исходящих от корытца, в котором его, маленького, купали.
Пахнут парадные: вчерашние щи, цветочный одеколон, водка, ненависть, разлука, надежда, улыбка. Любовь. Запахи любви нужно уметь различать.Так легко ошибиться! Как легки, летучи, обманчивы и непостоянны эти запахи!
Об этом можно думать и думать, но как часто всё сводится к какой-нибудь физиологии. А жаль.
В моём парадном запахи меня мучают. Свои 40 ступенек я всегда стараюсь пробежать, иначе эти запахи-боли, запахи-разочарования, запахи- надежды сведут с ума. Я не люблю свой парадный подъезд...
ПЕРВАЯ
- Не надо оправдываться!
- Сволочь!
- Ох! Нога!
- Конечно, что для тебя мама!
ПЯТАЯ
- Отго-ва-ри-и-и-лы-а ры-оща -зы-ала-тая...
- Чтоб ты сдох, алкоголик несчастный!
- Тихо ты! Потерпи! Ещё один этаж!
- Сука!
ДЕВЯТАЯ
- Можешь не возвращаться!
- Да как ты могла!?
ПЯТНАДЦАТАЯ
- Поговрим серьёзно!
- Где шлялась, б.... такая!?
- А где ключи?
- Врача вызывали?
ДВАДЦАТАЯ
- Да плевать мне на ваши выборы!
- Ну?
- Что, прямо здесь? В подъезде?
ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
- Вернусь к вечеру, дорогая!
- А кто сегодня такой сладенький!?
- Сегодня горячей воды не будет.
ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
- Опоздаем! Говорил же я тебе...
- Мили-и-и-ция!
- Я буду ждать тебя!
- Колготки порвал, медведь!
ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
- Простите, Оганесяны здесь живут?
- Договорились.
...Сороковая. Обитая дерматином кирпичного цвета дверь. Неработающий звонок. Криво пришурупленные цифры: "49". 4+9=13.
Привычный путь от поликлиники, где я работаю детским врачом, до квартиры 49. Дома ждёт отец. И это согревает. Я не подвожу его и прихожу домой вовремя. К ужину. Каждый вечер отец встречает меня одним и тем же приветствием:" Вечер добрый, сынку! Скольких детишек сегодня уморил, эскулап районного масштаба?"
Я же отвечаю по-разному, но чаще всего так:"Привет, папа! Чем сегодня порадуешь?" Всё это начало ритуала, венцом которого - ужин.
Вот уже 8 лет в нашей семье только двое мужчин. Мы живём вместе в 49 квартире самого обыкновенного дома хрущовской постройки. Моя зарплата и пенсия отца - бюджет семьи. Этого нам вполне хватает, чтобы закатывать королевские ужины.
- Конечно, - продолжает отец, - ты можешь не мыть руки перед едой, ты можешь равнодушно пройти из прихожей в кухню и сесть на табурет, не глядя на стол. Ты можешь это сделать ...
(Пауза 2-3 секунды)
...- Тогда ты мне не сын, а я тебе не отец.
(Ещё пауза!)
Потом он, словно факир, приподнимает салфетку.
- Может быть, ты не голоден?
- Папа делай со мной, что хочешь, но я помою руки, сброшу с лица маску равнодушия, сяду на табурет и съем всё, что пока ещё живёт на этом столе.
Улыбка папина.
Ритуальный поцелуй в щёку.
За ужином отец докладывал обстановку. Дислокация соседей по подъезду и по дому, программа телепередач, обзор печати, развитие рыночных отношений в магазинах и на рынке. Я старался участвовать в разговоре, не забывая похваливать то или иное блюдо. Уже давно мы договорились, что каждый из нас после ужина имеет право на два часа молчания.
Отец усаживался в кресло и включался в диалог со всеми ведущими всех телеканалов.
Я же в своей комнате делал вид, что перелистываю газету. Эти вечерние два часа я выбивал у отца достаточно долго. Не хотелось его обижать. Для меня же эти два час были спасением...
Газета откладывалась в сторону...
Прикрыть глаза...
Лишить себя возможности отвлекаться...
Для начала недавние, лёгкие мысли, события, воспоминания. Как разминка.
"Милый, забавный отец... Я не могу заменить ему маму... Его энергия растрачивается впустую... А она как-то особенно умела его слушать... Почти всегда не соглашалась и делала всё по-своему, но уверяла, что с его помощью... Тешила его самолюбие... Вот интересно, что родители, чаще мамы, приводящие детей в мой кабинет, начинают не с болезни своего ребёнка, а с моих профессиональных достоинств. Может, так проявляется надежда?..
В кабинете пахнет Светкой... Да она никогда не была в нём! Себе-то зачем врать!?
Тогда что это, когда даже халат пахнет ею? И я как будто душа, а она моё тело...
Глаза с еле заметной раскосинкой и губы, как у глотающей воздух рыбы, выброшенной на берег...
- Прошу тебя, Марк! Я не к кому-то ухожу, а от тебя...
От тебя... От тебя...
Всё! Всё! Он её любил. Она съела кусок мяса - он её убил. Потом похоронил и над-
пись сделал на могильной плите...
- Марк, ты звал меня?
- Нет, папа, а что?
- Почудилось, наверное. Телевизор гремит...
Звонок в дверь. Короткий, резкий. ("Смотри-ка, заработал!")
"Конец ритуального вечера! Светка?"
Движение и шум в прихожей.
- Марк, быстрей сюда!
Отец стоял у раскрытой настежь двери и, растерянно улыбаясь, смотрел то на меня, то вниз на что-то, лежащее у порога.
- Что же это? Какой-то индийский фильм.
- Папа, нам подкинули ребёнка, - я хотел улыбнуться, но скулы свело и улыбки не получилось.
- Ну что ты уставился на него!? Закрой дверь, возьми ребёнка и положи на диван.
Я не двигаюсь с места, потому что у меня перед глазами бородатый Лев Толстой, которого моют в корытце с отрубями. Отец уже сам разворачивает одеяло. Пухленькая девочка. И не плачет.
- Может, случайно кто-то уронил, а теперь ищет? - Чувствую, что тупею с каждым словом.
- У неё что-то на правой ручке прикреплено. Бирка. Смотри, ты же детский врач!
- Это, должно быть, бирка с именем и днём рождения. В роддоме всем дают. Такие дети не мой возраст - я всё больше с подростками.
- Звони в милицию, эскулап.
На бирке было написано:"Это твоё. С."
- А что такое "С"? Сатана, что ли?
- Мне всегда не нравилось, что ты допоздна засиживаешься у телевизора.
- Тогда это имя какой-нибудь женщины. - Папа уже смотрел на меня. - Марк, ведь можно было сделать всё по-человечески.
- Не говори ерунды. Ты же знаешь, что Светка...
Малышка начала издавать какие-то звуки, засучила ножками и, будто вступая с нами в разговор, предложила свой аргумент - напИсала на диван.
Я взял ребёнка на руки. В комнате запахло новой жизнью.
Конечно, это МОЙ ребёнок! Он не успел родиться ТОГДА, при Светке, но я его носил в себе. Он мой, потому что 4+9 вовсе не 13! И к чёрту арифметику!
ОТЕЦ! ВЫКЛЮЧАЙ ТЕЛЕВИЗОР! БУДЕМ ОБЩАТЬСЯ!
(продолжение следует)
Всё в мире зачем-то и почему-то. Рождается человек. И все вокруг стараются помочь ему понять, в какой мир он попал. Удобнее и легче поверить. Тогда меньше ошибок совершишь: услышал, осмотрелся - поверил. И живёшь, никуда не сворачивая. Но чаще не веришь. На все вопросы сам хочешь ответить: услышал, осмотрелся - малости какой-то не хватает. Сделал шаг в сторону - упал.
Боже праведный! Как я устал падать!
Вот и в Тебя никогда не верил, а выходит, что вся жизнь моя - придумывание новой молитвы.
"Всемилостивый, услышь! С тобой ли говорю или сам с собой - не всё ли равно! Не милости прошу, а справедливости. Не ползал, не оглядывался - бежал по жизни, время опережая. И падал, падал, падал! Сестра, которую любил до слёз, до умиления, простудилась и умерла. А шла война. Гробик её и сейчас перед глазами...Встал, огляделся - серо, промозгло вокруг. Друзья и близкие стали исчезать. 10 лет без права переписки. Враги...
А внутри что-то бурлило, взрывалось - жить заставляло, радоваться.
Ты слышишь меня, Всё познавший?! - радоваться! О, как бесновался, как радовался! Удержу не было. Бросил институт, от родителей ушёл, на заводе слесарничал, зубы сжимал, пил запойно - и радовался, что в стране такой живу, что землю такую топчу. Остановился однажды, потому что Машеньку увидел. Сразу вместе пошли. Только я бежать всё хотел, а она меня придерживала...
Всё в мире зачем-то и почему-то. Ты, Справедливый, забрал её, а могла ещё жить и жить...Калекой сделался. Уже не падаю, потому что остановился. Терять больше некого.
Нет, сын!
Звонок в дверь. Короткий, резкий ("Смотри-ка, заработал!")
"Вот и молитву оборвали."
- Кто там?
- На пол! Лицом вниз, старый хрен!
Их двоё. Пока падал, успел увидеть в руках одного из них пистолет.
- Что же ты, мразь такая, со стариком воюешь?! Грабить пришёл? Так у меня, кроме телевизора и нет ничего.
- Заткнись, падла! Мозги вышибу!
- Папа, что там за шум?
"Молчи, эскулап, молчи! Ты у меня последний! Не отдам, Всемогущий, надоело падать!"
Гантели под диваном. Первый удар в коленную чашечку.
"Завыл, недоносок!"
Тот, что у двери задержался ("пацан ещё!"), стреляет, глаза закрыв. Да своему дружку прямо в задницу. А я уже на ногах. Бросаю гантелю наугад, в сторону двери. Взвыл кто-то. Попал!..
...А что сынку, чайку перед сном - слабо? Ведь уже прошли твои два часа?
Комментарии
Нет комментариев
