Не надо «ля»

Глава 7.

 

Рона внимательно смотрела на доктора Корда. Смотрела, не отрываясь. Все шесть его голов монотонно раскачивались из стороны в сторону. Роне показалось, что одна из голов напевает гимн Нью-Серпентина, с которого начинались все занятия в школе. И тоже тихонько запела:

 Город наш славный, город свободный,

Где так легко нам дышать...

 - Вот, милая моя девочка, какие дела. Началось.

"Что началось? И какие такие дела?" Роне уже не хотелось ни о чём думать и не строить никаких предположений. Когда Конрад исчез, испарился, какое-то время она даже не обратила на это внимание. Как только не разыгрывал её Конрад! Как только не насмехался! Нет, Рона не обижалась, потому что Конрад всегда просил прощение, а иногда даже нежно касался в знак примирения правой лапой-хватуном до её хвоста. Было щекотно, но так приятно, что дух захватывало. Однако сейчас было не до розыгрышей. Ещё недавно столь энергичный доктор Корд, и она, Рона, одновременно уставились всеми своими головами на то место, где мгновение назад ЭТО о чём-то горестно то ли пел, то ли говорил.

Переглянулись парами головы доктора Корда. Одна из них выронила какие-то картинки.

Рона их узнала. На уроках истории учитель много раз обращался к найденным в незапамятные времена картинкам Дарской пустыни.

Рона просто опустила глаза на первую картинку, оказавшуюся возле неё. Высокая скала с небольшим уступом, где и одному дракону места не хватит. Однако какой-то смельчак взобрался на эту скалу и собирается прыгать. Вспомнилось хрестоматийное стихотворение, которое заставляли учить наизусть:

 Он не безумен, дракон двуглавый!

Он пиццей смелой взлетит над морем

И будет дерзко, к тому же гордо,

Бороться с небом, себя не помня...

 Рона стала собирать другие картинки и раскладывать их, как в детской игре "Ломоголовка."

Бывает так: с самого раннего детства родители, учителя, родственники и знакомые, страна, в которой ты живёшь, эпоха, которой ты должен соответствовать, - всё и вся учат тебя жить. И ты понимаешь головой, что так и нужно, потому что учат тебя тому, что уже надёжно и крепко, миллион раз проверено. НО в какой-то момент ты начинаешь скучать или сопротивляться. "Хочу сам!" – кричишь ты. Это кричит душа твоя, чистая и безгрешная, но и слабая и безвольная. Вот здесь момент истины и наступает. Если хочешь покойной и размеренной жизни, в которой всё до миллиметра выверено, - будь спокоен: твой учебник жизни давно написан. Ну, а если душа кричать продолжает – достань перо и бумагу! Свою книгу ты начнёшь с первой страницы...

Думала ли про всё это Рона, разглядывая картинки? Может быть. У каждого свой момент истины. Впервые с ней произошло событие. Не детское уже. Никогда до этого она не принимала никаких решений, не сверив их с решением других. Но сейчас даже доктор Корд молчит и печально покачивает головами...

А картинки сами собой сложились. И Рона вскрикнула.

 - Доктор, доктор! Смотрите сюда! На что это похоже?

Одна за другой докторовы головы повернулись к Роне.

 - Я сам сначала подумал, что разгадка кроется в этих картинках. Видишь...

Рона никогда не видела, как плачет взрослый дракон. Но доктор, действительно плакал.

- Нет, вы посмотрите на эти картинки так, как я вам их показываю! Мне только сейчас пришло это в голову! Узнаёте? Всё, что здесь изображено – подсказка. Надо немедленно действовать! Как мы можем найти Конрада?

Центральная голова доктора, чётко выговаривая каждый звук, прошептала:

- НИКАК! Если началось Последнее Испытание, то никто из драконов, даже родственники, не знают о месте нахождении их сына...

- Я знаю, как его найти! – В дверях стояла Ора.

Кому, как ни матери лучше всего знать, где её сын.

 

 ГЛАВА 8.

 

 Ждать какого-то Объясняющего совсем не хотелось. Может быть, впервые за всю свою совместную жизнь и Конрад и Людь были одинаково раздражены. Но если Людя выводила из себя бестолковость происходящего, его непредсказуемость, то Конрад злился, скорее, на себя. Какое же это, в самом деле, Последнее Испытание, когда почему-то все, кто встретился ему за последнее время, испытывают только его терпение. А где подвиги? Почему никто не сказал ему, где взять оружие в момент опасности!? Это только в сказках драконы с лёгкостью выдыхают пламя, способное сжечь любого врага. Или могут превращаться во что угодно. А уж о полётах с пикированием и лавированием разве что мечтать приходится.

Неизвестно почему, Конраду вспомнилась Рона. И он улыбнулся.

 - Что зубы скалишь?! Лучше скажи: вы, драконы, все такие? Шестнадцать лет я живу бок о бок с вами, а понять не могу. Живёте на острове уже много лет, а вот что за морем творится, ничего не знаете. Совершаете какие-то дурацкие обряды, а откуда и зачем сами появились – вам неинтересно... Знаешь почему?

- Ты это к чему?

- "К чему, к чему?", - передразнил Конрада Людь. – Вас ведь всё на этом острове устраивает, вы ни на что не жалуетесь! Ваши головы набиты идиотскими предрассудками! Вы равнодушны и нелюбопытны!..

- Не волнуйся ты так...

- Вот видишь! Видишь? Ты и выслушать меня не хочешь. А я, может быть, первый и последний раз серьёзно говорю. – Замолчал Людь. Да как-то хитро, язвительно. – Желаешь знать, почему у вас всё ТАК? Вы... Вы... боитесь! Вам страшно, что в ваш удивительный мир кто-нибудь непременно вторгнется. Оттуда, из-за моря. И все поймут, что... Помнишь, мы в отцовском кабинете читали сказки? Я помню каждую строчку. Так вот, все поймут, что ВЫ – НЕНАСТОЯЩИЕ! Вы – плод чьей-то извращённой фантазии. А реальными вы кажетесь друг другу потому, что кто-то в вас ещё верит... Вы себя особенными считаете, а на самом деле, вас нет!

 - А вот и неправда ваша! Я вот дышу всеми своими девятью головами, значит, существую.

Так и в КНИГЕ сказано. Я её не читал, но точно знаю.

 Вот и появился Объясняющий. Голос доносился до Конрада и Людя откуда-то сверху.

 - Здесь я, здесь!

От неожиданности Конрад сел и поджал лапы-ходуны, как делают это дети, пытаясь защититься. А лапы-хватуны спрятал за спину. И к скале прижался.

- Ой, щекотно! Перестань, отрок, дедушку тревожить.

Осмотрелся Конрад. Голову вверх поднял, по сторонам покрутил. Всюду было дрябло, пятнисто и зелено.

"Значит, не скала это! – испугался Конрад. – Людь почему-то замолчал".

"А это твоё ПИ, а не моё!" – услышал он мысль Людя.

И возникло вдруг в сознании прочитанное когда-то в сказках:

- Если ты добрый дракон – выходи! Другом или братом будешь. А если с грязными мыслями явился – тоже выходи! Сразимся в честном бою. – Последнее слово Конрад произнёс с явным сомнением в голосе.

- Да куда же мне, детки, выходить, если я вот он, здесь. Объясняющим меня зовут.

Объясняющий был столь громаден, что заполнял всё пространство от неба до моря. Кусочек земли оставил, для того чтобы Конрад на нём устроился.

- Слушал я, как этот прыщик возлеголовный разглагольствовал, и решил, что моё время пришло. Объяснять, значит, буду. Я на этом острове самый старый дракон. Поэтому Ноком зовут. Много за свою жизнь видел и узнал. Что-то понял, к чему-то с сомнением относился. Не один дракон на своём Последнем Испытании со мной беседу вёл. А вот встречи с тобой давно ждал. Дослушаешь – сам поймёшь почему.

В старинных драконьих преданиях сохранились свидетельства, что драконы летали. Правда, это было очень давно. Некоторые наши умные головы и до сих пор проводят опыты и изыскания... Вот и твой отец тоже. Как-то в одной из деревень (Мостодоновка или... сейчас не помню) старый уже дракон спел мне неизвестную до сих пор песню. Вот она эта песня историческая:

 Было то или не было – только

Море знает синее, море грозное.

Утром туманным, утром седым

Вышли в море рыбаки за удачею.

Паруса надёжные подняли,

С жёнами распрощалися.

Рыбки жареной захотелося

Аль ухой пахучею да полакомиться...

Час они бурно море бороздят,

Сети прочные в волны знать забрасывают.

Только те пустыми возвращаются

И не радуют рыбаков-то удачею.

Словно море над ними потешается.

Только видят они в сеть их прочную

Престранная вещь попалася.

Корзина из ветвей сплетённая,

А в ней

И не рыбка, и не тушка, и неведома зверушка...

 - Скажите, - перебил Объясняющего Людь, - а без песен можно?

- Вот оно поколение нынешнее! Что им красота и изящество драконского фольклора! Книг они не читают, искусства они не знают. Поскорее бы пройти Последнее Испытание и жениться...

- Мы про это, - дружно скривившись, сказали Конрад и Людь, - каждый день дома и в школе слышим. Нельзя ли пересказать эту песенку своими словами?

- Своими словами - это уже не поэзия, а ерунда какая-нибудь получится. Но делать нечего: выслушать вы всё равно должны.

Так вот, выловили рыбаки корзину, в которой находилось неведомое существо. Младенец ещё. Сначала хотели его в пищу употребить, но пожалели. И взял его к себе прадед Врачующего. Тоже дракон известной учёности. И стал воспитывать вместе с недавно рождённой драконихой Аккой. Прошло 15 лет. Выросли дети. Превратилась в красавицу- двуголовку Акка. И существо выросло. Человеком стали звать. Откуда слово это пришло – то неизвестно. И полюбили молодые друг дружку. Старый дракон, который песню эту пел, часто останавливался: то заснёт ненароком, то есть захочет. А если еда была не по вкусу, он петь переставал и рассказывал о том, сколько рыбы за отчётный период выловила артель драконов-рыбаков, причём отдельно по окуням, морским котам и каракатицам. А вот когда песня продолжалась, мы неожиданно узнавали о совершенно невероятных вещах.

Ни отец Акки, Врачующий, ни другие мостодоновцы и представить себе не могли, что из этой самой любви что-нибудь путное выйти может. И стали некоторые порочить Человека. Мол, изо рта у него пахнет, шишки на лбу у него нет, - одним словом, мерзость всякую придумывали. А молодые – всё равно неразлучны. Сказки похабные сочинять стали про Человека этого. В одной из этих сказок говорилось, что в давние времена человеки эти самые летать умели. Прилетят из-за моря, украдут молодую дракониху, защекотят её до смерти и опять за море улетают. А в других сказках, наоборот, драконы летали.

Вот мой, к примеру, родитель, действительно, умел прыгать с самой высокой дарской горы. И не разбивался. Только путать после падения много стал. Это у нас наследственное теперь.

 - Вы бы, мудрейший, про Акку и Человека продолжили. Сказки сказками, а вот мы причём здесь?

- Я и подхожу теперь к самому главному. Только напомните мне, Кто такие эти Акка и Человек? Объяснять-то я могу, а вот с памятью странности всякие происходят.

- А чтоб вы были живы-здоровы, уважаемый! – в сердцах воскликнул Людь. А Конрад прервал его и взволнованно предположил:

- Не хотите ли вы сказать, всезнающий, что мы являемся потомками Акки и Человека?!

- Потомками? Именно - потомками! Как это точно сформулировано. И вот ровно через три поколения в семье местной драконихи и батюшки вашего родилось НЕЧТО, то есть вы.

- Постойте, постойте! А что же нам Сомневающийся про какие-то эксперименты говорил, намекал на что-то?

- Так ведь это уже не песня будет, не фольклор. В действительности были и опыты. Отца Акки не зря Врачующим прозвали. Когда пастух принёс ему известные вам картинки, найденные в Дарской пустыне, затмение в голове его учёной произошло. Исступлённо опыты стал проводить. Скрещивал там всякое. Бормотал потом с горящими глазами: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью..." Хотел, значит, будущих драконов летать научить...

- А мы, так получается, результат этого скрещивания?

- Вроде бы так. Вот ещё что интересно. Перед смертью призвал к себе Врачующий Акку и Человека и будто бы такое сказал:

 - Дети мои! Придут времена, и мир изменится. Будут драконы летать! И откроются им тайны не только их, драконьей, жизни, но и человеческие тайны.

Пройдут три поколения, и родится получеловек - полудракон. А в день его Последнего Испытания спуститься на остров Другой Человек...

 Замолчал неожиданно Объясняющий. А о чём тут можно говорить: всё и без особых разъяснений понятно. И никуда не исчез, как другие. А стал лапами-хватунами камушки вокруг Конрада собирать и один на другой складывать. В детство впал старик. И уж, конечно, от него сейчас ничего не добьёшься.

И поплёлся Конрад прочь от этой самой Мостодоновки или Нижних Стрептоккоков. Через рощи пошёл и долины, через речки и ручьи. Куда пошёл – то неведомо, зачем пошёл – то незнаемо.

 

 ГЛАВА 9.

 

- Прошу вас, господин Эвона, проходите. Можете сесть в это кресло у камина. Там вам будет удобно.

- Бога ради, не беспокойтесь! Мне везде удобно. Профессия, знаете ли, не позволяет нежиться.

- Что же это за профессия такая? – не из любопытства, а скорее, из вежливости спросила Гали.

- Профессия редчайшая, госпожа! СВИДЕТЕЛЬ ЧУДЕС. Нас таких пятеро на всём белом свете. – Эвона не без изящества закинул одну ногу на другую и посмотрел на Гали. И сразу же встрепенулся, будто сбрасывая с себя неуместную манеру поведения. – Вот всегда у меня так! Надо к делу приступать, а я всё о себе да о себе.

- Господин Эвона, появились вы неожиданно, и, если не испугали, то удивили меня. Хотя поверьте, в этом доме сегодня печально и одиноко. Не знаю, почему я осталась здесь, а не ищу с мужем и сыном мою дочь.

- Но ведь именно поэтому я и появился в вашем замечательном доме! Появился, чтобы успокоить вас. Да, всем, кто имеет отношение к чуду, предстоит нелёгкая ночь. Сегодня никто с полной уверенностью не может сказать, состоится ли это чудо...

- Что же вы мучаете меня?! Разве нельзя всё толком объяснить?

- Увы, нельзя. Я ведь лишь СВИДЕТЕЛЬ ЧУДЕС. Задача моя зафиксировать чудо и отметить его инвентарным номером в Книге чудес.

- Но о каком чуде вы говорите? Неужто с девочкой моей что-нибудь случится?

- О, по всем расчётам Ева должна сыграть наиважнейшую роль во всей этой истории.

- Моя девочка жива? С ней всё в порядке? – Гали вскочила со своего кресла и бросилась к странному, но теперь такому милому Эвону. И сделала это так неловко, что порвала манжет на его великолепном камзоле.

- Однако, мадам...

- Не беспокойтесь, пожалуйста, я всё чудеснейшим образом зашью! Расскажите мне ещё раз про Еву.

- Видите ли, о вашей дочери большего я и сказать не могу. Но, может быть, вам многое станет понятным, если вы узнаете, что в вашем доме я уже давно. Так сказать, с первых предчувствий чуда. Здесь мало свидетельств очевидных. Чтобы чудо считалось чудом, необходимо учитывать множество обстоятельств. Но важнее всего – сны. Например, вашему сыну снились... – произнеся эти слова, Эвона запрокинул голову и, как старательный ученик вспоминает выученный урок, так и он, медленно и чётко проговорил.- ...Вашему сыну снились: рыболовные снасти, футбольный мяч, жареная картошка на сливочном масле, а не на оливковом, как делает мама, девочка Маргарита с большими чёрными глазами (он хотел во сне поцеловать её, но она оказалась господином Заком, отцом вышеназванной Маргариты), а вот два дня назад ему приснилось, будто он охотиться или дерётся с кем-то (во сне не всегда всё понятно).

Когда Гали услышала о последнем сне, лицо её напряглось. По-матерински. А Эвона продолжал:

- Как видите, обычный мальчишеский набор. Вот с Бертом, мужем вашим, госпожа Гали, история иная. Или просто никаких снов, или из ночи в ночь один и тот же сон: неудачные попытки открыть дверь вашего старого дома. Прочитать этот сон и легко и сложно. Чуда здесь никакого нет. Есть настойчивость и целеустремлённость. Ему важно не столько, что находится за этой дверью, сколько – как открыть эту дверь.

- Я, простите, хочу остановить вас, потому что никак не возьму в толк, зачем вам всё это.

Неужели знание сокровенного, спрятанного в подсознание помогает вашей работе? Мне всегда казалось это низким и подлым. Будто подглядываешь в замочную скважину, чтобы потом посмеяться над увиденным или, того хуже, рассказать кому-либо.

- О, не думайте так! Прошу вас понять, что первый раз в своей жизни я нарушил закон, и совсем не уверен, что это сойдёт мне с рук. Живя в вашем доме, я не мог не проникнуться особым чувством к каждому из вас! Никогда и нигде мне ещё не приходилось не просто видеть, а чувствовать любовь. В каждом слове, даже когда речь шла о самых обыденных вещах! В каждом жесте, даже когда вы обижались друг на друга! В каждом взгляде, даже когда вы просили принести из кухни стакан воды! Уверяю вас, что бы ни произошло завтра, свидетелем чуда я уже стал. И пусть меня прогонят с работы и сделают простым переписчиком бумаг, я никогда не забуду вас.

Гали увидела, как медленно стал исчезать великолепный костюм Эвона, а вместо него появились футболка и джинсы. Никакого удивления в лице Эвона не было. Может быть, мягкая улыбка сожаления.

- Вот видите, госпожа Гали – я уже услышан. А значит, на всё про всё у нас только три часа. Потом у меня отберут мою волшебную силу. Скажите, вам самой хотелось бы стать свидетелем чуда? Да, что я спрашиваю – конечно! Тогда летим, моя милая госпожа! В нашем распоряжении три часа волшебного времени.

 

 10 ГЛАВА.

 

- Послушай, я знаю, что ты безрассудный и наивный, что тебя ничего не стоит обмануть. Ты готов поверить любому слову, если оно сказано мягким и доверительным голосом... Ну, хочешь, я возьму свои слова о том, что вы, драконы, ненастоящие, обратно? Хочешь? И дураком тебя никогда не буду называть, а? Почему ты молчишь, идиот безмозглый? Кому, скажи, нужен этот безрассудный прыжок?! А обо мне ты подумал? Что со мной будет? Я, между прочим, часть тебя... Разобьёшься ты – меня тоже не станет!

- Я надену на тебя твой замечательный колпак, и ты ничего не почувствуешь. Ведь сумел же ты прожить 16 лет молча. Не хнычь, Людь, ведь если не сейчас, в день моего Последнего Испытания, то когда я смогу понять, кто я на самом деле...

 ... У подножия самой высокой горы на острове переговаривались драконы. Большинство из них были трёх - и шестиголовые. Говорили тихо, изредка поглядывая вверх, на вершину. Но там никого не было. Только наглый, невоспитанный ветер выкрикивал оттуда что-то, словно подзадоривал смельчаков. Почему-то никого из присутствующих драконов не удивляло, что за небольшим уступом, в том месте, куда весело падал сверху ручей, тесно прижавшись друг к другу, стояли незнакомые существа. Их головы странным образом напоминали уродливый отросток Конрада. Сам урод стоял чуть выше, так, что мог увидеть всех собравшихся.

Он улыбнулся отцу, матери. Роне послал воздушный поцелуй, от которого та смутилась, опустила глаза. Но потом мгновенно их подняла и закричала что-то Конраду. Наверное, он услышал эти слова, потому что сам крикнул в ответ: "И я тебя тоже! Жаль, что мне так и не удалось спасти тебя в бою с чудовищем!"

 Конрад сделал маленький шаг по направлению к вершине.

 Головы Сомневающегося и Объясняющего перешёптывались. А Встречающий угощал гостей минеральной водой.

 Ещё один шаг.

 - Меня зовут Ева. Про тебя я слышала давно. И страшно рада, что могу помочь. Вот, возьми. ЭТО твоё.

Ева легко сняла с себя крылья и протянула их Конраду.

- Спасибо! – сказал Конрад на человеческом языке. – Я верил, что у меня всё получится, но не знал как.

Он приложил крылья к спине, и они моментально приросли. А рядом стоял маленький смешной человечек. Он плакал, как будто только что родился, пугаясь такого огромного нового для него мира. Конрад лапой-хватуном погладил человечка по голове, и тот перестал плакать.

- Зря ты боялся, Людь! Может быть, мы, драконы, и ненастоящие, как ты говорил, но чувствовать умеем по-настоящему!

- Нет, Конрад, вы самый настоящий на свете! – прокричала Ева. - Мне мама говорила, что в каждом живущем на этой Земле есть сила, название которой нет. Некоторые её не замечают, и тогда их жизнь становится скучной и пресной. Кто-то эту силу боится, - таким суждено всю жизнь прятаться от себя. А есть и такие, кто превращает эту силу в смертельное оружие, направленное на уничтожение других.

- Но для чего же эта сила у меня? – спросил Конрад.

- Скоро сам узнаешь!

 

Конрад сделал ещё один шаг. Но теперь он не шаркал по земле лапами-ходунами, а прыгал через большие камни, уже не оглядываясь назад. Туда – к вершине!