В соавторстве с Сальвадором Дали
1.
Перья страуса, перья колышутся
Над запорошенным микрорайоном, огни,
То, должно быть, Нерон зажигает свои факела,
Нет, пожалуй, не он, не великий артист,
А какой-нибудь пьяный фонарщик с планеты людей,
Не вернувшийся летчик, а мы –
Мы стоим, как стояли, объятые пламенем,
Мы стоим как стояли спина к спине
Уточки-мандаринки плывут,
Юные сюрреалистки пришли с головами-цветами
К святому Антонию, синие бабочки, синие и голубые,
С глазами на крыльях, плывущие по коридору, а мы –
Мы стоим, как стояли, и перья колышутся
Над головами-цветами во льду
Локоть девственницы Сальвадора Дали,
Он растаял мороженым на солнцепеке,
Мираж над равниной, над утренним настом:
Шли стрельбы, я нежное место чуть не отморозил
И огненный трассер красиво ушел в молоко
2.
Первые дни юности с их непрямой перспективой,
Частичными галлюцинациями,
Явлениями на фортепьяно членов Политбюро,
Например, Арвид Янович Пельше:
Жизнь пройдет – будешь помнить:
Звали его Арвид Янович, этого Пельше,
Скитавшегося в поисках абсолютного ничего
Со всем упорством, со всей настойчивостью памяти,
Растекавшейся подозрительной синевой
Или красная оркестровая яма
Где-нибудь в Афганистане,
Полет шмеля над гранатом в утреннем молоке,
Солнце параноидального ледохода,
Твое пробуждение в бесперспективном пространстве,
Где до сих пор ветвится карликовая березка,
И улитка трогает рожками телефонную трубку,
И звенья рассыпавшейся твоей цепочки
Плавают, переливаясь,
Над островком Тишинского рынка
Но, бывало, росла во времени как бы некая ваза,
Не завершающаяся во времени ваза какой-то другой
Полуденной рыночной площади
С фигурками босоногих кармелиток
И исчезающим бюстом Вольтера
Взорванная голова наполнена облаками,
Архитектурными превращениями,
И дочь Западного ветра,
Повенчанная с ветром Восточным,
Дочь ветра со станции Котлас,
Возвращается, плача, к брачному ложу