Мама вышла замуж.
Не могу подступиться к своим простеньким воспоминаниям. Простеньким…
А в самом деле, кто я такая? Провинциальная актриса. Да, прожила интересную жизнь. С моей точки зрения. С другой, из другого, столичного мира-простую, серую и обыденную...
А мне то кажется, когда всё всплывает в памяти, что жизнь была насыщена очень яркими и разными, плохими, не очень плохими, очень счастливыми, и не очень счастливыми событиями...
И родителями одарёнными, и друзьями, коллегами, работой, в которой было много и прекрасного, и печального.
Бог меня не обидел...
Это сейчас жизнь моя как бы замерла. Да и что в моих летах может произойти такого уж грандиозного?
Из провинциальной актрисы в столичную я уже не превращусь. Возраст подкрался. Да и театр, сам по себе, переживает трагические времена. Надеяться, что сыграю ещё то, что хочу?.. Увы, увы!
А я, как ни странно, хочу, и знаю, ЧТО МОГУ СЫГРАТЬ, и ЧТО УЖЕ НЕ МОГУ! В отличии от молодых лет, когда казалось, что могу абсолютно всё. Но чудес не бывает. А вдруг всё-таки, чудо произойдёт? Кто знает...
Нда…Никак не получается писать. Словно что-то мешает.
Всё время происходят то нелепые случайности, то просто сама сиюминутная жизнь вклинивается и… Это, наверно, и отличает писателя от неписателя.
Вот сейчас на форуме открыли молитвенную тему: друга моего по форуму увезли в реанимацию. И вот уже я ни на что не способна. Только сижу в его молитвенной теме, молюсь и плачу.
Как странно. Кто и что он мне? Виртуальный друг. Но почему так болит сердце?
Вернусь-ка я в свой закрытый сибирский городок!
Мама вышла замуж. Пока под окнами пели серенады, Станислав Григорьевич «взял» маму осадой, измором. Упорный был мужичок. Вууумныыый! Театр любил. Ходил на все спектакли, особенно на мамины, особенно на «Без вины виноватые».
Ах, и хороша же была мамуля в этой роли. Было от чего потерять голову.
Станислав Григорьевич. Крепенький, спортивного телосложения. Среднего роста, лысоватый и рыжеватый. И, честно говоря, абсолютно заурядной внешности. Такой русопятенький, курносый с небольшими и невыразительными глазами. Но что то такое было в нём… Такое мужское что ли…
Уж не знаю, любила ли мама его. Мне казалось, что ей нравился совсем другой мужчина, про таких говорят - «плохой мальчик». Они-то всегда и нравятся.
Но нет, Станислав Григорьевич их всех, «плохих» и даже славных, просто выжил своим упорством, натиском, терпением. Он приходил к нам ежедневно, с цветами, от него всегда пахло хорошим одеколоном, такой подтянутый и очень надёжный.
Вот так он у нас и остался.
Был он физиком-инженером, работал на каком то закрытом объекте. Невероятный домосед, в отличие от мамы. Любил готовить. Мы тогда ели много вкусных блюд, о которых раньше и понятия не имели. СГ много читал и много писал. Писал он какую то нескончаемую инсценировку.
Наша библиотека, к моему великому счастью, сильно пополнилась. Да какими книгами! Подписными изданиями, чего у нас сроду не было.
А мама, как всегда, бегала по своим общественным делам, и дома её почти не было. Как то СГ с горечью сказал:» На ком же я женился? На женщине, или на члене ГК КПСС?»
Поначалу отношения наши были даже дружескими. Он много со мной занимался. Особенно математикой, которая всегда, как и все точные науки, хромала у меня на все четыре ноги. И вообще он много со мной проводил времени, о многом рассказывал. Был, безусловно, очень образованным человеком. И не скажу, что это были попытки ко мне подольститься. Ему и в самом деле было со мной интересно, а мне с ним.
Почему он так много времени проводил со мной? Сейчас мне кажется, что он просто очень скучал по своей семье, которая жила в Москве. Он ушёл из семьи, оставил совсем маленького ребёнка. Из разговоров я поняла, что жена ему изменила, и он не смог этого ей простить, потому так далеко от них уехал. Как он думал, навсегда.
Ну, а у меня продолжалась моя бурная подростковая жизнь. Я видела, что СГ это очень напрягает, что ему не нравится моё поведение. Он пытался мне что то внушать, пытался воспитывать. Но, если для мамы жизнь с ним было фактом уже постоянным и непоколебимым, коли она приняла такое решение, то мне не казалось, что всерьёз и надолго.
Я не очень-то с ним считалась.
Ведь где-то, пусть далеко, у меня был родной, такой любимый папа, и кто, какой мужчина, пусть самый распрекрасный и золотой, мог мне его заменить?
Я не могла понять тогда, насколько трагичным моё отношение к СГ окажется для мамы.
Новый год. Моя подруга, та, с которой я брала не лучший пример, та, которая была меня старше на 2-3 года (а тогда такая разница в возрасте была ооочень большой), воспользовавшись тем, что родители ушли в гости до утра, собрала свою компанию.
Ну и куда ж меня девать, меня тоже пригласили.
Компания была сплошь взрослая. Для меня, конечно. Я что, я маленький салажонок, который там путался у всех под ногами.
А в компании этой шла бурная, уже вполне взрослая, жизнь. Свои взрослые любовные отношения! На столе стояло много бутылок шампанского, много апельсинов и конфет. Звучала томная музыка, и пары в полумраке танцевали, крепко обнявшись. Потом кто-то куда-то удалялся (квартира была большая), кто-то уже прямо на глазах начинал целоваться. В общем, любовные страсти разгорались.
Мне было скучно, я сидела за столом одна, и стала потихоньку пробовать (впервые!) шампанское.
О! Какая вкуснятина! Такая сладкая вкуснятина, пузырьки щекочут горло! И я давай вкуснятину дальше пробовать. А поскольку шампанское пили все, то его оставалось уже немного. И я стала искать его по столам. Ну вкусно же, ёлки-палки! В общем, напробовалась…
Уснула на кухне, на каком то кованом сундучке, свернувшись калачиком.
Потом помню, как СГ нёс меня на руках домой, благо недалеко было. Слышала, как плакала мама и корила себя. Как всегда.
Ночью, сквозь сон и дикую тошноту, слышала, как СГ тихо говорил маме, что этого так оставлять нельзя, что меня надо наказать, чтобы я это запомнила надолго. Мама что-то тихо доказывала обратное…
Меня страшно рвало, рядом стоял таз, и так я и провела всю ночь. А наутро пришёл в комнату СГ с ремнём в руках, и сказал, что я буду наказана за мои безобразия, что он этого делать не хочет, но я должна запомнить надолго.
И он меня высек.
Высек больно, унизительно, по попе. Я плакала не от боли - от обиды.
Когда всё закончилось, я спокойно сказала ему, что я его ненавижу, что у меня есть родной отец, и только ему было позволительно меня бить.
После этого случая жизнь наша превратилась в кошмар. Я вышла из-под контроля окончательно. Превратилась в чеховского «злого мальчика».
СГ много терпел. Однажды он сказал мне: «Ты наш чёрный ангел». Видимо, это был уже конец.
Мама ходила понурая, старалась не смотреть мне в глаза. Я до сих пор не знаю, что и о чём она тогда думала. Кого винила - себя, его или меня, не знаю…
Потом мама решила уехать из этого города.
И мы уехали. В другой сибирский город, уже более крупный.
СГ сказал нам, что приедет через некоторое время, только уладит дела на работе.
Когда мы ехали в поезде, мама тихо сказала: «Он не приедет, я знаю». Он не приехал.
Мама не писала, не звонила ему, ни о чём не просила. Расставание было совсем непохожим на расставание с папой. Когда уходил папа, были страсти, слёзы, потом болезнь.
Здесь - тишина, обречённость и грусть.
Потом мы узнали, что Станислав Григорьевич вернулся в Москву и сошёлся опять со своей семьёй.
Вот так и осталась мама снова одна. Наверно, наверно, это я была во всё виновата. Теперь-то я уже точно знаю, что виновата была я. Не было у тебя, мамочка, женского счастья, не было. Обожали тебя, как актрису, влюблялись, а счастья не было.
Завтра, 15-го января, будет 14 лет, как тебя нет на свете, родненькая ты моя, завтра я поеду к тебе на кладбище и буду целовать твой портрет, где ты в образе Анфисы из «Угрюм-реки», такая красавица...
И боль моя от потери не уходит и не уходит. Я столько раз была перед тобой виновата, что, наверно, не искупить мне этого греха. И хотя мой батюшка устал на исповедях отпускать мне этот грех, вина не уходит. Однажды батюшка мой даже прикрикнул на меня, рассердившись: «Да сколько же можно! Вы же не даёте покоя душе вашей матушки!»
Прости меня, мамочка, что я и ТАМ не даю тебе покоя.
Господи, и Ты прости мою мамочку, ведь она, как и папа, ушли некрещенными.
Прости их, Господи, они были хорошими людьми.
Продолжение, я надеюсь, будет следовать, ведь я прожила такую короткую и такую длиннющую жизнь...
А в самом деле, кто я такая? Провинциальная актриса. Да, прожила интересную жизнь. С моей точки зрения. С другой, из другого, столичного мира-простую, серую и обыденную...
А мне то кажется, когда всё всплывает в памяти, что жизнь была насыщена очень яркими и разными, плохими, не очень плохими, очень счастливыми, и не очень счастливыми событиями...
И родителями одарёнными, и друзьями, коллегами, работой, в которой было много и прекрасного, и печального.
Бог меня не обидел...
Это сейчас жизнь моя как бы замерла. Да и что в моих летах может произойти такого уж грандиозного?
Из провинциальной актрисы в столичную я уже не превращусь. Возраст подкрался. Да и театр, сам по себе, переживает трагические времена. Надеяться, что сыграю ещё то, что хочу?.. Увы, увы!
А я, как ни странно, хочу, и знаю, ЧТО МОГУ СЫГРАТЬ, и ЧТО УЖЕ НЕ МОГУ! В отличии от молодых лет, когда казалось, что могу абсолютно всё. Но чудес не бывает. А вдруг всё-таки, чудо произойдёт? Кто знает...
Нда…Никак не получается писать. Словно что-то мешает.
Всё время происходят то нелепые случайности, то просто сама сиюминутная жизнь вклинивается и… Это, наверно, и отличает писателя от неписателя.
Вот сейчас на форуме открыли молитвенную тему: друга моего по форуму увезли в реанимацию. И вот уже я ни на что не способна. Только сижу в его молитвенной теме, молюсь и плачу.
Как странно. Кто и что он мне? Виртуальный друг. Но почему так болит сердце?
Вернусь-ка я в свой закрытый сибирский городок!
Мама вышла замуж. Пока под окнами пели серенады, Станислав Григорьевич «взял» маму осадой, измором. Упорный был мужичок. Вууумныыый! Театр любил. Ходил на все спектакли, особенно на мамины, особенно на «Без вины виноватые».
Ах, и хороша же была мамуля в этой роли. Было от чего потерять голову.
Станислав Григорьевич. Крепенький, спортивного телосложения. Среднего роста, лысоватый и рыжеватый. И, честно говоря, абсолютно заурядной внешности. Такой русопятенький, курносый с небольшими и невыразительными глазами. Но что то такое было в нём… Такое мужское что ли…
Уж не знаю, любила ли мама его. Мне казалось, что ей нравился совсем другой мужчина, про таких говорят - «плохой мальчик». Они-то всегда и нравятся.
Но нет, Станислав Григорьевич их всех, «плохих» и даже славных, просто выжил своим упорством, натиском, терпением. Он приходил к нам ежедневно, с цветами, от него всегда пахло хорошим одеколоном, такой подтянутый и очень надёжный.
Вот так он у нас и остался.
Был он физиком-инженером, работал на каком то закрытом объекте. Невероятный домосед, в отличие от мамы. Любил готовить. Мы тогда ели много вкусных блюд, о которых раньше и понятия не имели. СГ много читал и много писал. Писал он какую то нескончаемую инсценировку.
Наша библиотека, к моему великому счастью, сильно пополнилась. Да какими книгами! Подписными изданиями, чего у нас сроду не было.
А мама, как всегда, бегала по своим общественным делам, и дома её почти не было. Как то СГ с горечью сказал:» На ком же я женился? На женщине, или на члене ГК КПСС?»
Поначалу отношения наши были даже дружескими. Он много со мной занимался. Особенно математикой, которая всегда, как и все точные науки, хромала у меня на все четыре ноги. И вообще он много со мной проводил времени, о многом рассказывал. Был, безусловно, очень образованным человеком. И не скажу, что это были попытки ко мне подольститься. Ему и в самом деле было со мной интересно, а мне с ним.
Почему он так много времени проводил со мной? Сейчас мне кажется, что он просто очень скучал по своей семье, которая жила в Москве. Он ушёл из семьи, оставил совсем маленького ребёнка. Из разговоров я поняла, что жена ему изменила, и он не смог этого ей простить, потому так далеко от них уехал. Как он думал, навсегда.
Ну, а у меня продолжалась моя бурная подростковая жизнь. Я видела, что СГ это очень напрягает, что ему не нравится моё поведение. Он пытался мне что то внушать, пытался воспитывать. Но, если для мамы жизнь с ним было фактом уже постоянным и непоколебимым, коли она приняла такое решение, то мне не казалось, что всерьёз и надолго.
Я не очень-то с ним считалась.
Ведь где-то, пусть далеко, у меня был родной, такой любимый папа, и кто, какой мужчина, пусть самый распрекрасный и золотой, мог мне его заменить?
Я не могла понять тогда, насколько трагичным моё отношение к СГ окажется для мамы.
Новый год. Моя подруга, та, с которой я брала не лучший пример, та, которая была меня старше на 2-3 года (а тогда такая разница в возрасте была ооочень большой), воспользовавшись тем, что родители ушли в гости до утра, собрала свою компанию.
Ну и куда ж меня девать, меня тоже пригласили.
Компания была сплошь взрослая. Для меня, конечно. Я что, я маленький салажонок, который там путался у всех под ногами.
А в компании этой шла бурная, уже вполне взрослая, жизнь. Свои взрослые любовные отношения! На столе стояло много бутылок шампанского, много апельсинов и конфет. Звучала томная музыка, и пары в полумраке танцевали, крепко обнявшись. Потом кто-то куда-то удалялся (квартира была большая), кто-то уже прямо на глазах начинал целоваться. В общем, любовные страсти разгорались.
Мне было скучно, я сидела за столом одна, и стала потихоньку пробовать (впервые!) шампанское.
О! Какая вкуснятина! Такая сладкая вкуснятина, пузырьки щекочут горло! И я давай вкуснятину дальше пробовать. А поскольку шампанское пили все, то его оставалось уже немного. И я стала искать его по столам. Ну вкусно же, ёлки-палки! В общем, напробовалась…
Уснула на кухне, на каком то кованом сундучке, свернувшись калачиком.
Потом помню, как СГ нёс меня на руках домой, благо недалеко было. Слышала, как плакала мама и корила себя. Как всегда.
Ночью, сквозь сон и дикую тошноту, слышала, как СГ тихо говорил маме, что этого так оставлять нельзя, что меня надо наказать, чтобы я это запомнила надолго. Мама что-то тихо доказывала обратное…
Меня страшно рвало, рядом стоял таз, и так я и провела всю ночь. А наутро пришёл в комнату СГ с ремнём в руках, и сказал, что я буду наказана за мои безобразия, что он этого делать не хочет, но я должна запомнить надолго.
И он меня высек.
Высек больно, унизительно, по попе. Я плакала не от боли - от обиды.
Когда всё закончилось, я спокойно сказала ему, что я его ненавижу, что у меня есть родной отец, и только ему было позволительно меня бить.
После этого случая жизнь наша превратилась в кошмар. Я вышла из-под контроля окончательно. Превратилась в чеховского «злого мальчика».
СГ много терпел. Однажды он сказал мне: «Ты наш чёрный ангел». Видимо, это был уже конец.
Мама ходила понурая, старалась не смотреть мне в глаза. Я до сих пор не знаю, что и о чём она тогда думала. Кого винила - себя, его или меня, не знаю…
Потом мама решила уехать из этого города.
И мы уехали. В другой сибирский город, уже более крупный.
СГ сказал нам, что приедет через некоторое время, только уладит дела на работе.
Когда мы ехали в поезде, мама тихо сказала: «Он не приедет, я знаю». Он не приехал.
Мама не писала, не звонила ему, ни о чём не просила. Расставание было совсем непохожим на расставание с папой. Когда уходил папа, были страсти, слёзы, потом болезнь.
Здесь - тишина, обречённость и грусть.
Потом мы узнали, что Станислав Григорьевич вернулся в Москву и сошёлся опять со своей семьёй.
Вот так и осталась мама снова одна. Наверно, наверно, это я была во всё виновата. Теперь-то я уже точно знаю, что виновата была я. Не было у тебя, мамочка, женского счастья, не было. Обожали тебя, как актрису, влюблялись, а счастья не было.
Завтра, 15-го января, будет 14 лет, как тебя нет на свете, родненькая ты моя, завтра я поеду к тебе на кладбище и буду целовать твой портрет, где ты в образе Анфисы из «Угрюм-реки», такая красавица...
И боль моя от потери не уходит и не уходит. Я столько раз была перед тобой виновата, что, наверно, не искупить мне этого греха. И хотя мой батюшка устал на исповедях отпускать мне этот грех, вина не уходит. Однажды батюшка мой даже прикрикнул на меня, рассердившись: «Да сколько же можно! Вы же не даёте покоя душе вашей матушки!»
Прости меня, мамочка, что я и ТАМ не даю тебе покоя.
Господи, и Ты прости мою мамочку, ведь она, как и папа, ушли некрещенными.
Прости их, Господи, они были хорошими людьми.
Продолжение, я надеюсь, будет следовать, ведь я прожила такую короткую и такую длиннющую жизнь...
Comments
Мария!
У Вас очень интересные воспоминания.
Но они все из дестсва. Расскажите еще из взрослой жизни, о любимых актерах,с которыми играли вместе.
И еще,если партнер не нравится,то как Вы подстраиваетесь или что Вы делаете,чтобы играть хорошо вместе?
У Вас очень интересные воспоминания.
Но они все из дестсва. Расскажите еще из взрослой жизни, о любимых актерах,с которыми играли вместе.
И еще,если партнер не нравится,то как Вы подстраиваетесь или что Вы делаете,чтобы играть хорошо вместе?
Лиля, так получилось, что я вспоминаю как бы, последовательно, по типу мемуаров. А то собьюсь, я ведь дилетант. До партнёров ещё не дошла, как и не дошла до того, как и когда стала работать в театре. А с плохими партнёрами работать трудно. Но я стараюсь доигрывать за них, если они мне ничего не дают. Вообще стараюсь партнёров не винить. Больше требую с себя. Идеального ничего нет. А мои воспоминания ещё только начались. Если терпения хватит, то чего нибудь и дождётесь.
НАЧАЛА ЧИТАТЬ ВАШИ ВОСПОМИНАНИЯ, ПО ПОРЯДКУ, С НАЧАЛА. Я В ВОСХИЩЕНИЕ! ОТ ТОГО, КАК ВЫ ПИШИТЕ(ЧИТАЕТСЯ ОЧЕНЬ ЛЕГКО), ОТ ТОГО, ЧТО ВЫ ПИШИТЕ. ЗНАЕТЕ, ПОРОЮ, КОГДА ВЫ ОПИСЫВАЕТЕ СЕБЯ, Я СЛОВНО БЫ В ЗЕРКАЛО СМОТРЮСЬ... ЗАБАВНО, СЛОВНО МНЕНИЕ ВАС О ВАС(ПРОСТИТЕ ЗА ТАФТАЛОГИЮ) ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ЛЕТ ЭТО ОЦЕНКА МЕНЯ, МОИХ ПОСТУПКОВ. СПАСИБО ВАМ, ПРОСТО СПАСИБО
И вам спасибо. Слава Богу, я знаю себе цену, поэтому возгордиться мне не грозит.
Leave comment
Эта запись закрыта для добавления комментарив.