Нефантастический рассказ.
УРОВНИ 1-6.
Сегодня Рони и Галит не ссорились. Мало того, к вечеру они даже могли затеять новую игру. Придумывает игры обычно Галит, потому что она старшая сестра. Ни одна из игр, которые она придумывает, не повторяется. Так вот сегодня, где-то к восьми вечера, Галит вдруг замерла с ножницами в руках (она вырезала из маминых платьев аккуратные лоскутки. Что она с ними сделает потом, Галит ещё не знала), а через секунду уже кричала, чтобы брат услышал:
- Ронька, беги сюда! Я два раза звать не буду.
Молчание.
- Так тебя нет дома? Ты уже улетел к звезде Бетельгейзе? Какой же ты глупыш! Что ты там будешь делать без меня? Уж поверь мне: как только ступишь на одну из планет, тут же превратишься в... инкогнито (Галит хотела подобрать красивое слово).
А вот если ты не придёшь на счёт четыре, то я начну без тебя.
Тишина.
- Один! – Галит взяла в охапку изрезанные и ещё целые платья и бросила на свою кровать. – Молчи, молчи, дурачок! Сам потом просить будешь, но я ничего тебе не расскажу.
На первом этаже, в кухне заурчал чайник.
"Мама и папа давно в постели. Служака №1 ещё утром испортилась. Беспрестанно плакала, подавая завтрак, говорила какие-то глупости про то, что к ней пристаёт дворник и что на рынке ничего приличного не купишь, потому что цены кусаются. Конечно, папа её обезличил. Служанка №2 потерялась в игровой комнате. Возможно, она выскочила замуж за оловянного солдатика, а может быть, зацепилась юбкой за противоракетную установку или попалась на зуб саблезубого тигра, а позвать кого-нибудь, дура такая, не может – гордость не позволяет. Вот поэтому мы с Ронькой почти ежедневно их меняем." – Такие мысли-картинки за какую-то долю секунды проскочили в голове у Галит.
- Два! Я знаю, что ты сейчас на кухне. Стоишь возле холодильника и думаешь, как открыть его тихо, чтобы я не услышала. Не смей брать мой кусок черничного пирога! Если же ты, Ронька, это уже сделал, то до четырёх я считать не буду, а на ночную ярмарку пойду сама...
Галит была уверена, что через мгновение брат будет стоять рядом, указательным пальцем гладить её правую руку и умоляюще смотреть в глаза.
Это уж как пить дать!
О ночной ярмарке Галит вспомнила неожиданно. Хотя должна была, как старшая, ещё за два дня до конца июня поставить крестик в календаре. Было бы неправдой сказать, что она и брат ждали 1 июля с великим нетерпением. Иногда им нравилось в новом доме и уходить не хотелось. Вспоминались мамины улыбки и папины смешные рассказы. Или мамины пироги и папины игрушки. Или мамины поцелуи и большие и тёплые папины руки.
Да мало ли чего вспоминалось!
Но пропустить ночную ярмарку ни Галит, ни Рони просто не могли. Там они встречались с друзьями, делились впечатлениями о прожитом годе. Но самое главное на ночной ярмарке было другое. Ровно в 12 часов ночи открывался аукцион. Если ты его пропускаешь, то ещё целый год остаёшься с теми же родителями. Теперешнюю маму звали Эдит, а папу – Эяль. На прошлогодний аукцион брат с сестрой опоздали, и поэтому им достались не самые лучшие родители. По-настоящему они умели только хорошо ссориться и совершенно нелепо обращались с новыми детьми. Во-первых, мама часто рассказывала глупые анекдоты и сама над ними смеялась. Во-вторых, папа настоятельно просил своих новых детей посещать школу, хотя сам, наверняка, знал, что это уже никто не делает. Все родители давно знают, что дети учатся самостоятельно: они могут выбрать любую из обучающих программ, предлагаемых фирмой "Учимся вместе". Правда, для этого тебе вживляют специальный чип, что не всем детям нравится. Можно учиться в специальных магазинах, где продаются знания по разным предметам в упаковке, похожей на жевательную резинку. Но это ведь сколько нужно сжевать такой резинки, чтобы хоть немного поумнеть?!
А можно и совсем ничему не учиться. При этом ты так никогда и не попадёшь на ночную ярмарку или в другие интересные места, потому что не будешь знать, как туда добраться. Ты не найдёшь себе друзей, потому что всё время будешь забывать имена тех, с кем познакомился. Ты не сможешь сделать ещё миллион вещей, потому что никогда и ничему не учился.
Настоящие родители ещё при рождении установили сначала Галит, а потом и Роньке чипы. Они их почти не ощущали. И только изредка пощипывали правое ухо.
Про всё это теперешний папа знал, но с идиотским упорством каждое утро произносил:
- Ребятки, а почему вы ещё не в школе?
Галит была уверена, что все родители не настоящие, их, вероятно, изготавливают на каких-то секретных фабриках, а потом рассылают по ярмаркам. Когда Рони слышал такое от сестры, он задавал каверзные вопросы:
- А те, кто их изготавливает, настоящие? Неужели ты думаешь, что человеческих родителей на земле не осталось? Так, может быть, и нас с тобой где-нибудь изготовили? Разве тебе не хочется снова хотя бы увидеть наших маму и папу? Я помню только их имена. Зачем ты захотела поменять родителей?
Ронька - тихий, спокойный и рассудительный мальчик. На его каверзные вопросы Галит очень часто не знала ответов. И поэтому злилась. А уж сколько раз брат с сестрой ссорились – не сосчитать! Ежегодная смена родителей поначалу привносила в их жизнь некоторое разнообразие, но очень скоро любая система домашнего воспитания приедалась, потому что была системой. А Галит безудержно тянуло к новизне. Вот почему она не хотела опаздывать на ежегодный аукцион. Ведь у тех, кто приедет вовремя, всегда больше возможностей для выбора. В конце концов ей уже четырнадцать! Вполне взрослая барышня, как её называл позапрошлогодний папа. После многих попыток она имела вполне чёткое представление о том, какими должны быть родители четырнадцатилетней девушки.
Ронька же ещё маленький. Ему только девять. Иногда Галит казалось, что для него она давно сама стала мамой...
- Ну чего ты орешь на весь дом?
- Я вовсе не орала. Потом, как ты разговариваешь со своей старшей сестрой?
И тут Галит заметила, что рот её брата измазан остатками черничного пирога.
- Паразит! Как ты посмел?! Я ведь предупреждала тебя! А ты всё равно съел его!
- Я и тебе оставил. – Рони достал что-то из кармана и показал сестре.
- И это всё? – Галит сощурила глаза и сжала губы. – Так. Я решила, что на сегодняшнюю ночную ярмарку ты со мной не идёшь.
Тишина.
Но всего через несколько мгновений Рони словно взорвался. Из его глаз полились целые ручьи слёз. Он взревел, как медведь, потревоженный кем-то в своей берлоге. Он брякнулся на пол и забился в конвульсиях.
Таким Галит его никогда не видела.
Чтобы хоть как-то быстрее исправить положение, Галит выхватила из рук брата остатки пирога и судорожно проглотила.
- Вот, смотри, я всё съела! Он ведь вчерашний и не такой уж вкусный. И хорошо, что ты его подъел, а то я бы точно отравилась... А на ярмарку мы, конечно, пойдём вместе. Как же я без тебя буду выбирать новых родителей! Нам нужно только сейчас придумать, что мы можем предложить за них...
Галит, стараясь быть убедительной, подыскивала всё новые аргументы, чтобы успокоить брата, и не заметила, что Рони уже сидел на полу, вполне серьёзно ковыряясь в носу и что-то бурчал.
- Что? Что ты бурчишь там?
- Я знаю, что мы можем предложить.
- Ну?
Рони медленно поднялся на ноги, не глядя на сестру, спустился на первый этаж и подошёл к спальне теперешних родителей, приложил ухо к двери и, убедившись, что там спокойно, так же медленно поднялся на второй этаж.
- Так вот...
УРОВНИ 7-12.
На самом деле родители не спали. В их спальне ещё потрескивали электрические заряды недавней ссоры. Трудно было дышать от колючих и обидных слов, которые ещё пару минут назад стреляли в самые уязвимые места.Они лежали спиной друг к другу и шипели.
- ...Он, видите ли, забыл! Да тебе всегда было наплевать на меня и детей! Только о себе и думаешь...
- ... А ведь была когда-то милой и смышлённой девушкой! Уже и не вспомнить, когда это было... А теперь раздалась во все стороны и приобрела противный писклявый голос...
- ...Сколько я себе говорила, не поддаваться на его провокации, на тихую обвалакивающую речь, на его обещания! Козёл! Выхухоль! Он ещё лезет ко мне, а у самого...
- ...Один раз в жизни забыл про обещание повести детей в город... Но я ведь попросил у них прощение, и пирог им преогромный купил. Черничный... Да им не пироги есть, а заниматься нужно! Старшая только у зеркала торчит, а сынишка весь в своих компьютерных играх. Часами сидит у монитора...
- ... Чтобы дети видели отца только перед сном, да и то не всегда... Где, в какой нормальной семье такое может быть? И хоть бы раз погладил, обнял, поцеловал... Папа... папочка... папуля... Пуля. Вот застрелила бы его из самого больного оружия...
...Двух-трёх минут хватит, чтобы убедиться,что шипение и злоба сходят на нет. Но не потому что мама и папа простили друг друга или хотя бы постарались понять, почему они поссорились. Просто устали злобствовать ночью и решили перенести военные действия на утро...
...А утро получилось вот какое.
Первой по привычке встала мама. Не просто встала, а словно выпрыгнула из кровати, стряхивая с себя остатки затейливого многосерийного сна. Несколько мгновений она стояла посередине спальни и, широко открыв глаза, смотрела на мужа. Вспомнила ночную войну, фыркнула и отправилась на кухню готовить завтрак. Дети, вероятно, ещё спали, мужа будить не стала ("Пусть храпит... Может, вчера обормот что-то понял..."). Открывая холодильник, бросила взгляд на календарь...
("Боже, сегодня 1 июля! Целый год прошёл! Неужели опять другие?").
На неё вдруг напала такая усталость, так захотелось просто, ни о чём не думая, сесть возле этого самого холодильника, приложить лоб к его алюминиевой обшивке и представить, что это космический корабль, который вот-вот унесёт её к другой планете. Может, на ней она в конце концов встретит своих детей, и всё изменится. Ведь она, мать, уже давно поняла, как должно было быть...
Конечно, иногда вырывалось. Вот, как вчера, с мужем.
("Ну, чего я завелась? А он, столб бесчувственный, не остановил, а оправдываться начал...).
Где-то рядом с холодильником раздалось привычное мяуканье. Пушистый Цезарь настойчиво клянчил свою порцию утреннюю.
("Даже кота с собой не взяли. А ведь как счастливы были, когда отец принёс им ещё малюсенького котёнка... Где они сейчас? Кого выбрали?)
- Не наше это дело. Включим компьютер и узнаем, кто теперь войдёт в эту дверь и громко крикнет: "Пап, мам! Мы пришли. Что будем делать сегодня?"
На лице мужа всё больше и больше морщин. Особенно возле глаз. Раньше она этого почти не замечала. И голос изменился.
- Тебе всмятку или яичницу?
- Пойду сначала душ приму. Яичницу. Сама ведь знаешь, а спрашивашь.
Она знала, что сначала он откроет кран холодной воды в ванной до упора, чтобы заглушить включающийся самостоятельно 2 июля в 8 часов 30 минут компьютер, когда на специальном сайте будут размещены списки новых семей. Ей часто казалось, что в эти минуты он наивно надеется на какое-то чудо: почему бы их настоящим детям не выбрать их снова...
...В дверь позвонили. Долгий такой звонок. Какое-то время, может, 2-3 секунды, в квартире стояла испуганная тишина. И вдруг он – из ванной комнаты, она – из кухни бросились к двери, но не открыли её, а обнялись и стали шептать друг другу:
- Поверь, что я стану совсем другим! Буду прислушиваться к каждому твоему слову...
- Я перестану беспричинно пилить тебя! И никогда не буду рассказывать идиотские истории, которые никому не интересны...
- Когда они войдут, я обниму их и скажу, как мне их недоставало...
- А ещё мы скажем, что очень любим их, а если порой бываем строги, то это для их же пользы...
- Потому что любовь бывает иногда колючей...
- Мы найдём в себе силы вовремя остановиться, когда в сердце родится обида...
- И научимся доверять друг другу...
- Потому что им этого так долго не хватало...
И снова звонок. Теперь настойчивый и капризный...
УРОВНИ 13-20.
Галит и Рони уже не держали друг друга за руку. Ведь так весело им давно не было. Ярмарка орала, бесилась, дарила подарки, кружила голову на качелях и каруселях, угощала такими вкусностями, каких в целом свете не сыщешь. Можно было обниматься и целоваться сколько душе угодно! Мальчики и девочки в разноцветных карнавальных костюмах не останавливались ни на минуту. Ведь такая ночь – только раз в году. Ночь, когда всё можно!
Первым устал Рони. Он даже присел у какого ящика из-под игрушек и постарался отвлечься от суматохи этой ночи: начал одновременно закрывать глаза и уши – темнота и тишина... Потом опять мелькание, порхание, грохот, визг, плач, хохот...
Тишина-темнота... Огни, искры, конфети, петарды... Тишина-темнота...
- Ронька, почему ты здесь? Я сто лет тебя искала? До аукциона ещё полчаса, так что мы можем ещё порезвиться вон на той карусели...
Темнота-тишина...
- Перестать, пожалуйста, моргать и размахивать руками! Хочешь, я сяду рядом с тобой, и мы придумаем, во что будем играть завтра.
Галит посмотрела на брата и в очередной раз не узнала его. Теперь он не закрывал уши и глаза, а пристально, не моргая, смотрел на неё и (совсем как папа!) улыбчиво говорил:
- Галит, сестрёнка, я всё понял. Когда хоть на мгновение закрываешь глаза и уши, праздник, ярмарка, ночь, аукцион – всё это оказывается похожим на мыльный пузырь. Ты так радуешься, что смог его надуть и тут же хочешь, чтобы он стал ещё больше, ещё радужнее; вот-вот он станет больше комнаты, дома, в котором мы живём, города с широкими улицами и деревьями, страны, мира... Конечно же, он никогда не лопнет, думаешь ты. Такого быть не может! Это ведь ты надувал его!..
- И?
- Что "и"?
- Что с пузырём становится?
- Как что? Он лопается. Не хочу я этого аукциона! Хочу домой! К маме и папе! К нашим маме и папе... Почему они прячутся? Даже если они когда-нибудь и обидели меня или тебя, не заметили чего-то, упустили, - они настоящие, а не...
Не успел Рони договорить. Забубнили огромные барабаны, запели трубы и фанфары.
Начался аукцион.
***
- Пап, тебя ещё долго ждать? Не знаю, окончательный ли это вариант, но... Ты слышишь меня?
- Слышу, сын! Дай мне только минуту, и я в твоём распоряжении.
- Можешь взять даже десять! Не спеши. Просто я хотел сказать, что не очень понимаю, кто в эту игру будет играть? Здесь нет стрелялок, ни капли крови, никто никого не уничтожает...
И потом, что это ещё за аукцион?! Разве такое может быть?
Комментарии
Нет комментариев
