...К квартире заказчика подходили шумно. Вот поднялось почему-то настроение у всех сразу. Просто так, без причины.
Катя позвонила. Оля постучала. И дверь открыли. В прихожей темно. Слабый отсвет в глубине квартиры. Все одновременно затихли. Бугай вошёл первым, а за ним, оглядываясь по сторонам, остальные. И тут включился свет. У вешалки, на которой одиноко висел плащ цвета хаки, стоял немолодой, лет пятидесяти, мужчина. Среднего роста, полноватый. Глазки маленькие и постоянно бегающие. Он смотрел на бугая и, казалось, никак не мог понять, что ему-то здесь надо. В руках он держал указку. Самую настоящую, школьную. Девочки переглянулись
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Явление второе.
Голос в телефонной трубке был не Генкин. Лара растерялась только на мгновение.
- Добрый вечер... Да, вы попали именно туда... С удовольствием приму ваш заказ... Куда? Ленинский проспект? Записала... В полночь? Как? Пять девочек?.. Не волнуйтесь, пожалуйста, прибудем без опозданий...
Девочки на диване заёрзали. Но первой опять заговорила Полина.
- Да ты, старушка, профессиональная секретутка! Заказ на групповуху что ли?
- Голос какой был? – поинтересовалась Оля. – Приятный?
- Нет, скорее – истеричный.
- Опять не выспимся! – почти одновременно выдохнули две другие диванные девочки, Вера и Катя.
***
...Добирались долго. Сначала на метро, потом на трамвае. И всё потому, что бугай никак не мог поймать такси. Но настроение при этом почему-то улучшалось. Даже Полина перестала язвить, а вместе с остальными вспоминала забавные истории их шалавной жизни.
- Моя старшая сестра закончила в этом году универ, - уже предвкушая смех, затараторила Катя, - и повела меня в ресторан знакомить со своим парнем и, конечно, отметить по-семейному, так сказать, вступление во взрослую жизнь. Она у меня врач-педиатр. Так вот. Стоим мы у входа в ресторан, а там сумки проверяют. У меня, у дуры такой, совсем из головы выскочило, что свою "рабочую" сумку взяла. Наша очередь. Открываю вот эту самую сумочку, а там полный набор: бутылка мираместина, упаковка презервативов, свечи "Форматекс", таблетки "Постинар", - ну, сами знаете... Видели бы вы лицо моей сеструхи! Позеленела вся... Дома отбрехивалась как могла...Она ведь была уверена, что я студентка...
Лару не удивляло, что над этой историей все дружно хохотали. Конечно, бывают разные обстоятельства, но выбор ты всегда делаешь сам. Ошибку можно исправить. Но если, совершив её, ты перекраиваешь свою жизнь, превращая ошибку в мерило этой жизни, - грош тебе цена, слабый человек!
"Ведь и я не без греха, - думалось ей, - и не мне бросать в них камни... Но они же совсем ещё девочки... Куда вы летите, кати и оли? За что обозлились на весь белый свет, полины? Кто погладит вас по голове и пожалеет, веры?"
Хорошо, что нужно было выходить из трамвая. Ведь сто лет не плакала... "Да что с тобой, Ларка? А ну-ка взбодрись!"
...К квартире заказчика подходили шумно. Вот поднялось почему-то настроение у всех сразу. Просто так, без причины.
Катя позвонила. Оля постучала. И дверь открыли. В прихожей темно. Слабый отсвет в глубине квартиры. Все одновременно затихли. Бугай вошёл первым, а за ним, оглядываясь по сторонам, остальные. И тут включился свет. У вешалки, на которой одиноко висел плащ цвета хаки, стоял немолодой, лет пятидесяти, мужчина. Среднего роста, полноватый. Глазки маленькие и постоянно бегающие. Он смотрел на бугая и, казалось, никак не мог понять, что ему-то здесь надо. В руках он держал указку. Самую настоящую, школьную. Девочки переглянулись.
- Вы опоздали на пять минут. Вот деньги. – Он протянул бугаю пакет, аккуратно перевязанный бичёвкой. – А остальные немедленно в класс!
- Куда? – хихикнула Ольга.
- Без разговоров! Чтобы через минуту все сидели за партами!
Он не давал опомниться. Бугай, как нашкодивший второгодник, тихо пятился к входной двери. Девочки инстинктивно выстроились в колонну и двинулись по направлению к залу. Классу.
И, действительно, класс. Всё, как в школе. Четыре парты (где он их только достал?), учительский стол, доска с мелом и мокрой тряпкой, на стенах портреты Пушкина, Толстого, Гоголя, Чехова и Горького.
- Прошу садиться. Вот вы, - он показал на Лару, - назначаетесь старостой. Объясните мне, почему ещё никто не готов к уроку?!
Пять минут на то, чтобы раздеться и аккуратно сложить одежду на спинке стула.
Было что-то завораживающе отвратительное и в его голосе, и в его движениях. Он не смотрел ни на кого отдельно, даже если к кому-то обращался. В классе становилось тяжело дышать. Девочки медленно, почти синхронно раздевались, а оказавшись в одних трусиках, бесшумно сели за парты.
Он обвёл присутствующих взглядом, посмотрел в журнал, лежавший у него на столе, и улыбнулся. Ядовитая улыбка, рвотная.
- Достаньте, дорогие мои, тетради и ручки. Найдёте их в партах. Кто мне подскажет, какой сегодня день? Не забыли, как оформлять начало работы? Итак, записываем: я на доске, а вы в тетрадях.
К диктанту, надеюсь, все подготовились?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Машка.
Машка давно, чуть ли не с десяти лет, считала себя женщиной. Не девочкой – даже обижалась, когда её так называли – а именно женщиной. Она не старалась быть похожей на красавицу мать, никогда не была фанаткой какой-нибудь певицы или актрисы. Просто однажды подслушала взрослый разговор отца и его друзей о том, какой должна быть сегодня женщина, чтобы мужчина её заметил. Не доступная, как проститутка, но лёгкая в движениях и помыслах; не крикливая, как попса разномастная, но с достоинством и умением проявлять характер там, где это необходимо. Конечно, умная и начитанная, но при этом никогда не кичиться этим. Не всё в разговоре Маша услышала, кое-какие слова не поняла, однако решила уже тогда, что сделает всё возможное, чтобы стать такой женщиной.
И стала.
В свои шестнадцать лет она вполне отдавала себе отчёт, чего она достигла в этой жизни и к чему хочет прийти.
Подруг, которые бы разделяли её взгляды, не было, а круг общения составляли уже состоявшиеся в этой жизни люди, чаще всего - друзья и знакомые отца. Да и брат, пожалуй. Но с ним иногда было трудно, потому что, как казалось Маше, Игорь всё время находился в поиске своего места. Он был уверен, что оно где-то есть, стоит только хорошо поискать. Нигде и ни с кем подолгу не задерживаясь, он становился то рокером, то сатанистом, то его привлекали готы и эмо, то, побрив голову, на полгода он становился скинхедом. И в доме, где говорили на хорошем русском языке, вдруг звучало: быдло, тупое сборище, штырит от кровищи, азеры, жидовня... Но проходило совсем немного времени, и Маша удивлялась разительным переменам, происходящим с братом: костюм с галстуком, аккуратная причёска, тихая и вдумчивая, а иногда, наоборот, страстная речь бывшего комсомольского работника...
Маша даже подозревала, что всё это Игорь делает нарочно, играет в какую-то игру, забавляется. Докапываться до первопричин ей не хотелось. Она его просто любила. И иногда доверяла свои женские тайны.
Своё отношение к "дяде" Кириллу она определяла для себя так: этот мужчина – мой будущий муж. Не иначе. Чужие мнения её не интересовали, да и не открывалась она никому. Ведь не какая-нибудь дурёха-малолетка влюбилась во взрослого дяденьку, а женщина. И, конечно, всё это серьёзно и на всю жизнь. Неважно, что сам Кирилл об этом ещё не знает. Ему просто некуда будет деться.
Для начала его нужно вывести из состояния творческого кризиса. Папа, издавший первый роман Кирилла несколько лет назад, говорил ей, что книга не бог весть что и продаётся плохо. Сама же Маша относилась к первому роману Кирилла пристрастно, искала в нём то, что подкрепило бы её давно вынашиваемую мысль: он избранник.
Накрутить папочку на социальный заказ оказалось делом почти пустячным. Но вот однажды она случайно заговорила об этом с братом. Осторожно заговорила, понимая, что всё рассказывать ему совсем не обязательно.
Игорь слушал внимательно, не прерывал и только изредка улыбался. Маша уже знала, что сейчас брат ударился в мистику, и – чем чёрт не шутит! – а вдруг что-нибудь потустороннее и ей пригодится.
- А хочешь, Мария, знать, чем всё это закончится?
- Нет, не хочу. Я и так знаю.
- Ну, не хочешь – как хочешь. Только страшноватым мне видится будущее. Хотя... Знаешь, а я вот уже давно мечтаю поломать гусиное перо одной поп-писательницы. Да так, чтобы она никогда ни одной строчки не написала. Не спрашивай, почему: сие есть тайна. У нас с тобой, сеструха, как бы обратные цели.
Прими тогда и меня в свою игру.
- Я тебя очень прошу не называть это игрой!
- Не горячись! Давай назовём это миссией. Согласна?
***
Все поиски своего места в жизни рано и поздно приводили Игоря к пустоте. Сначала к растерянности, а потом и к пустоте. Вот, казалось бы, всё есть: родители с деньгами, роскошный дом, лучшая в Питере частная гимназия, друзья как на подбор, той же породы, - а пустота всё равно подбиралась каждый раз тогда, когда приходилось задумываться над главными вопросами: кто я? и зачем всё это? И как ни старался Игорь сократить своё пребывание в вакууме, заполнять его чем-то становилось всё труднее.
Иногда спасала "травка". Кое-кто из друзей ещё и таблетки давал. Но не "подсел", справился, потому что для себя сразу решил: баловство! Не поможет.
Однажды перед сном взял в руки какую-то книжицу в тонком переплёте...
...А утром встал обновлённым. За ночь в голове новый путь начертан: стану ассенизатором! От говна всякого, видимого и невидимого, мир очищать. У меня получится! Я смогу!
Комментарии
Нет комментариев
