Этим несколько мрачноватым рассказом открывается цикл
"Личные местоимения". Где нет имён, а есть обстоятельства.
ВДОХНОВЕНИЕ.
Когда он ударил жену в первый раз…. Нет, даже не ударил, а только легонько толкнул – тут же что-то ёкнуло в груди, и он мгновенно, чтобы не запутаться, прижал её к себе со всей силы и почти кричал:
- Прости! Прости, дорогая! Я не знаю, что со мной произошло…
ОНА стояла, не шевелясь, снизу вверх смотрела на мужа и ничего не понимала.
Оба весь день были на взводе и старались не попадать друг другу на глаза. Сына из детского сада обычно забирал ОН, но в тот раз ОНА оставила записку, где, ни к кому не обращаясь, сообщала, что сына заберёт ОНА, потому что у подруги день рождения, и ОНИ пойдут сначала за подарком, а потом до вечера к НЕЙ. ОН был даже рад, что не нужно притворяться перед сыном или прикрываться ИМ при встрече с женой….
Что было потом? Да вроде бы к вечеру того же дня всё как-то улеглось. Конечно, холодок, глаза почти не встречались, от прикосновений – лёгкая дрожь по телу. Но спали в одной кровати…. Спинами друг к другу.
Весь следующий день казалось, что ОН сжатая пружина.
Когда-то, ещё до женитьбы, такое состояние было предвестником чуда. И не иначе. Что-то глубоко внутри словно оживало, просыпалось и буквально через несколько мгновений ЕГО неудержимо тянуло к гитаре. Докапываться до причин не было времени, да и не хотелось – не дай бог, всё исчезнет так же неожиданно, как и появилось! И там, в своей комнатке, ОН мог, не уставая, творить. Но ровно до тех пор, пока вдруг не ослабевала рука, не затуманивались глаза и не подступало сначала сомнение, а потом и полнейшее равнодушие. Только что построенная гармония оказывалась призрачной, надуманной и такой хрупкой, что исчезала, не оставив даже робкого отзвука. Ещё какое-то время ОН сидел на маленьком диванчике, уставившись в окно, а потом пружина совсем ослабевала. Вдохновение испарялось.
В последние дни августа нарастала суета. Наверное, так было во многих семьях. Жена с сыном бегали по магазинам: 1 сентября, первые учебники и тетрадки, первые волнения будущего школьника и мамы. ОН же сидел за отчётом, который кровь из носа нужно сдавать до конца августа. Домой в последние дни возвращался поздно, да и дома всё больше сидел за компьютером, пытаясь как-то справиться с опостылевшими, непокорными цифрами. Происходящее вокруг не то чтобы не интересовало ЕГО, просто сознание ничего кроме отчёта не фиксировало. Изредка ОН словно отваливался на спинку кресла, закрывал глаза, раскручивал кресло и представлял, будто ОН на детской карусели. Всего на несколько секунд. Чтобы отвлечься и не заснуть.
За дверью ЕГО комнаты пытались радоваться жена и сын. ОНИ уже давно возвратились из магазина и теперь придумывали, что ОНИ будут делать на завтрашнем празднике. Несмотря на то, что куплено было практически всё необходимое для школы, что ИХ придумки были забавными, что настроение и у мамы, и у сына приподнятое, ОНИ украдкой поглядывали на закрытую дверь отцовского кабинета и почти незаметно вздрагивали.
…Если ОН ещё раз ударит маму, я пойду к самому главному судье, и ЕГО посадят в страшную тюрьму.…А МЫ и без НЕГО обойдёмся…
…ОН работает…ЕМУ тяжело, наверное.…Но Я ведь не враг, а жена, всё ещё любящая…ОН болен…Точно, это болезнь! Поэтому и происходит то, что происходит…. Эта гитара… ОН будто убегает от меня к ней…Боже, как я устала!..
- Сынок, подойди ко мне.
- Зачем, мама?
- Просто так. Я обниму ТЕБЯ!
- Да МЫ и так уже это делали тысячу раз. ТЫ ведь знаешь, что мне завтра в школу?
- Конечно, знаю! Вот сейчас Мы последний раз сегодня обнимемся, потом пойдем поужинаем, и ТЫ смело можешь отправляться спать до завтрашнего утра. Согласен?
- А ОН?
- ТЫ про папу?
- Да. ОН пойдёт завтра с НАМИ?
- А давай у него спросим?..
…Такого звучания ОН ещё никогда не добивался. Неожиданно вспомнилось всегда любимое стихотворение Гарсия Лорки в блистательном переводе Марины Цветаевой
Начинается
плач гитары.
Разбивается
чаша утра.
Начинается
плач гитары.
О, не жди от нее
молчанья,
не проси у нее
молчанья!
Неустанно
гитара плачет,
как вода по каналам — плачет,
как ветра под снегами — плачет,
не моли ее о молчанье!
Так плачет закат о рассвете,
так плачет стрела без цели,
так песок раскаленный плачет
о прохладной красе камелий.
Так прощается с жизнью птица
по угрозой змеиного жала.
О гитара,
бедная жертва
пяти проворных кинжалов!
и ОН задохнулся от невероятного прилива ещё неведомых ЕМУ чувств. ЕГО пальцы были столь стремительны, глаза сверкали и тут же слезились, а музыке уже было тесно в полутёмном кабинете, в притихшей квартире, и ОНА искала выход…
Комментарии
Нет комментариев
